«Мой прадед прошел всю войну, защищал Родину верой и правдой. Он не любил рассказывать о войне, а больше слушал разговоры о мирной жизни. Враг был повержен. На рейхстаге в Берлине наши бойцы написали: «Мы из Карелии», «Мы из Удмуртии». Как знать, может быть, это мой прадед артиллерист Яков Катков написал эти слова. Я не видела моего прадеда, но крепко его люблю за нашу Великую Победу».

Посвящается

Петру Егоровичу Ушакову –

моему дяде, фронтовику.

Баня, три на четыре, досталась мне вместе с купленным домом. Хорошая банька, но поначалу капризная, с причудами. За год регулярного протапливания, бывало, по два раза в неделю, характер баньки был познан, она стала мягче и послушнее. Никто из пробующих «первый пар» уже не угорал. Процесс посещения превратился в продуманное до мелочей действие, доставлявшее огромное удовольствие.

Суббота. Банный день. Так не нами заведено. Последнее время хожу в баню один. Открываю теплый предбанник. Захожу. Снимаю и вешаю на гвозди полотенце, одежду, часы. Почему часы? Да просто забываю их оставить в доме. На часах двадцать часов двадцать девять минут с «копейками». Дожидаюсь, когда «копейки» истекут. Дергаю массивную дверь парной. Процесс пошел. У меня на него уходит ровно сорок пять минут.

Не знаю, как другие, но веники я запариваю, предварительно заварив. Дело, в общем-то, нехитрое. Положу в таз пучок сушеной мяты, может, травки еще какой, развешанной пучками по стенкам холодного предбанника, и два веника: один свежий, другой – оставшийся от прошлой бани, заливаю все четырьмя ковшами кипятка. Это процесс заваривания. Банный ковш у нас большой – литра на два. Березовый дух, перемешавшись с мятным ароматом, растекается быстро и заполняет всё пространство небольшого уютного парного отделения.

На правую руку надеваю варежку, на голову –шляпу из грубого сукна, открываю крышку бака с горячей водой и заслонку каменки. Зачерпываю кипяток из бака и начинаю плескать его через заслонку на раскаленные камни каменки. Горячий пар плотным белым потоком с шипением вылетает обратно. На его пути держу на весу заваренные веники – это процесс их запаривания. После этой процедуры листья на вениках подсыхают и долго не отпадают. Плещу, пока опускающийся с потолка раскаленный пар не согнет меня до буквы «Г». Беру веники в руки и, как ящерица, вытянув шею, медленно вползаю на полок. Быстро двигаться не получается. При ускорении воздух обжигает, притормаживая малейшее движение. Перевернувшись, выпрямляюсь, нос отворачиваю в сторону, иначе с него слезет кожа. Помаленьку пекло спадает. Чувствую, нос можно повернуть в прокопченный потолок. Легко обмахиваюсь вениками, терплю горячий ветерок. Потихоньку сажусь. Сначала бережно, а потом нещадно хлещу себя. Отстегав бока и плечи, останавливаюсь передохнуть. Хорошо! Душа просит от тела песню и получает ее.

«Ой, мороз, мороз…» – потянется со звоном. Нет, как пою! Я ли это? Прогретый паром, окрепший голос пытается раскатить баньку по бревнышкам. А голос, голос! Переливается, переполняет, звенит и радует.

Время остудиться. Выхожу в предбанник, сажусь. Вот тут-то они и приходят – всякие мысли! То вспомню случай забавный, то чего-нибудь новенькое изобрету по хозяйству, а то сюжетец нового рассказика в голову придет. Мысль о баньке написать тоже, кстати, в предбаннике пришла. И ведь, что характерно, складно все так в баньке-то получается.

Вот и нынче сижу, жду. Ни одна тоненькая извилинка в голове не порадует. Жду дальше. Дождался! Поплавок мысли задрожал на ровной глади тихого омута воспоминаний и резко пошел ко дну…