Так и надо? А я… Но ладно, слушай дальше. Но какое-то время спустя познакомилась Ирэна с мужчиной и довольно скоро уехала к нему в Калугу, покинув свою еще «не оперившуюся» дочь, а этот хрупкий возраст…

Ну, конечно, хорошо, что с твоей дочкой всё было олрайт, когда ты её оставила, но ведь не каждая юная, не окрепшая душа может выдержать одиночество и не сломаться, приняв подброшенные жизнью испытания. Вот и привыкшая к каждодневной жесткой опекой матери Настенька, оставшись одна, растерялась и замкнулась в своём мирке. Когда заходила к ней, то вначале кроме «да» и «нет» ничего от неё не слышала, но понемногу всё же сумела эту «тишину» наполнить «звуками» своего мироощущения, и она уловив в них нечто своё, стала приходить ко мне после работы, садиться в уголок дивана и, поглядывая на экран телевизора, слушать…

Да нет, не читала я ей лекций, не мудрствовала по любому поводу, но… Понимаешь, я же видела, чувствовала, что принимает она и даже ждёт моих коротких реплик к тому, что только что увидела, о чём сама рассказала… и даже к тому, во что одевалась. Как-то пришла в странном наряде, который сама и сшила из белой ткани: что-то вроде длинного сарафана с приспущенными бретелями, а сверху натянула короткую черную майку с ярким узором.

Ну, может, это и модно, но не сплетался этот наряд с её замкнутым характером и показался мне даже крикливым.

Нет, не сказала ей об этом, смекнув: наверное, такой внешностью хочет бросить что-то вроде вызова своей тихой «задумчивой» сути.

Хорошо, хорошо, «давай к действию»… А действие развернулось после того, как неожиданно, по горящей путёвке, на неделю съездила она в Болгарию, а когда возвратилась… Помню, как светясь радостью, вошла ко мне в обнимку с огромным розовым зайцем, и я услышала:

– Тётьаль…

А вот так забавно и звала меня, слив воедино два слова и вместо «я» смягчив звучание мягкими знаками.

– Тётьаль, посмотрите на это чудо! – И протянула мне этого, тогда еще розового и улыбающегося плюшевого зверька. – А подарил мне его друг, который будет со мной теперь всю жизнь!

А что я… Вначале порадовалась за неё, а потом оставалось только слушать и по привычке записывать каждодневные её рассказы: мы сегодня с Пашкой… Пашка сказал… Пашка придумал, Пашка предложил…

Да нет, до твоего понимания «мужчины» ему было далеко, он только учился в ПТУ на третьем курсе…

Раиса, ну как можно такое? Ведь первая влюблённость, первые восторги юности… Не ругала я Настю, не пыталась отговорить от Пашки.

Хорошо, «даю» дальше. Помню, как-то забегает Настенька ко мне и слышу:

– Вы не знаете, чем лечить себорею? У Пашки, на лице…

Входит и он следом. Приглашаю пройти в зал, достаю книгу «Лечение травами» и они садятся рядышком на диван, листают ее. Ничего, симпатичный мальчик, высокий, стройный, блондинистый, голубоглазый… А еще и такое помню… Нет, лучше давай-ка прочитаю тебе записки из дневника тех дней, идёт?

Вот и хорошо. Только я их вначале найду, а ты пока заварика кофейку.

Ну, а теперь слушай:

«Вчера забегала ко мне встревоженная Настенька:

– Тётьаль, что же делать? У Пашки такой большой мозоль на ноге!

Улыбнулась:

– Настенька, мозоль до этого была женского рода.

– Ну, всё равно, – даже не ответила улыбкой, – такая большая и уже кровью налилась.

Да и сегодня сообщила:

– Иду к Пашке. Надо посмотреть его ногу.

– Настасья, – постаралась не ворчать, – не хорошо это… ходить домой к парню.

Но всё же она сходила и вечером рассказала, как возила Пашку к врачу, как его там ругали, что не пришел раньше, как ему больно было и как будет еще больнее, когда завтра пойдет на перевязку».