Да-да, многое зависит от восприимчивости «ученика», от «почвы» души, в которую зерно… Значит, моя «почва» и оказалась благоприятной для зерна недоверия.
Нет, не боялась потом я за своего мужа, что, уведут, мол, уж поверь мне. Наверно, всё гораздо сложнее, но в чём эта сложность? И до сих пор не пойму.
На этом наш разговор прервался, – ей надо было выходить, – а я, оставшись в пустом купе, всё возвращалась и возвращалась к услышанному, пытаясь додумать то, что не удалось попутчице. Да, любые отношения выстраиваются на доверии, на готовности принять мои правила жизни теми, кто оказался рядом. Но её подруга не приняла их и разыгралась драма, – проросло зерно недоверия в душе моей попутчицы. И разрастаясь, плодя подозрения, пробуждающие инстинкт самосохранения, стало «затемнять» и других женщин, которые оказывались рядом. И надо было защищаться, – хотя бы не подпускать их близко.
Ну что ж, это – моя версия. Жаль, что не успела ей высказать… А, впрочем, она оставила свой мейл, так что обязательно напишу.
Улыбка розового зайца
Есть, есть во мне нечто от провокатора, – так и хочется подбросить человеку ситуацию или тему, в которой он раскрылся бы своими, неведомыми дотоле, качествами. Вот и сейчас сделаю это, тем более, что не виделась с Раисой почти десять лет и интересно: а что в ней изменилось? Правда, «тему» раскрывать полностью пока не буду, а там дело будет видно.
Слушай, после твоих жалоб на «чудовищное непонимание дочери», хочешь расскажу похожую историю примерно десятилетней давности, только о непонимании матери? Кстати, и свидетель той истории есть… вот этот розовый заяц, оставленный мне той, о которой хочу рассказать. Правда, послух этот несколько облинял, но тогда в его облике и особенно во вздёрнутом носике было что-то радостное, – словно улыбался.
Согласна слушать. Ну, тогда поехали.
И случилась эта бывальщина вскоре после того, как ты уехала, – поселились как раз напротив нас в однокомнатной квартире мать и дочь, и довольно скоро мать стала ко мне захаживать, хотя я и не видела в ней подруги. Странной они были парой…
А вот чем. Обычно мать впархивала ко мне с очередной жалобой на дочь: ты знаешь, моя-то прелесть опять!.. ведь сколько раз ей говорила!.. нет, больше с ней не могу… представляешь, моя паршивка!.. А её тихой, задумчивой, словно вглядывающаяся в мир дочери, было тогда только семнадцать и была она очень похожа на отца, с которым моя соседка недавно развелась.
Ну да, как и ты – со своим…
Нет, о муже её мало знаю, всего только два раза и видела, когда приходил навестить дочь, а потом уехал в другой город, но я успела схватить о нём главное, чтобы потом недоумевать: и как, зачем судьба свела эту пару? А, впрочем, ты по собственному опыту знаешь, что в семейные пары зачастую соединяются люди не очень-то похожие… словно природой так задумано, чтобы непременно свершалось некое «перекрестное опыление» разных миров.
Для чего? Не знаю, не поняла и до сих пор, но подобные семьи наблюдала часто, вот и тогда…
Да-да, понимаю тебя, остаться без мужа с дочерью, которая только-только окончила школу и начинает искать свой путь…
Ну, конечно, права ты, права, но всё же… Нет, Раиса, думаю, что матери надо быть терпеливее и мудрее, раз так получилось, а Ирэна… Кстати, имя своё Ира, Ираида она почему-то переиначила в Ирэну и когда произносила его, то «э» звучало как дубль «э», с ударением на второй звук, а в этом мне всегда слышалось: э-э, брось спорить, ведь все равно я права!
Думаешь, переиначила просто из причуды? Не скажи. Есть в сонористике имён что-то и от характера человека, вот и в звучании имени Ирэ-эна… Не могла она мириться с иными мирами, вот и мир дочери всё пыталась переделать, перекроить по-своему.