Прошло почти два года после заключения формального союза между Фролом и Ульяной.

Фрол был холоден к жене, как и прежде, но при случае помогал по хозяйству и в хлопотах о сыне.

Барыни души не чаяли в Митеньке, и всё свободное время проводили с ним, наслаждаясь созерцанием становления этого маленького человечка. Они вместе проводили ночи у его постели при малейших признаках недомогания у мальчика.

Мария после родов располнела, перестала особо следить за своей внешностью, отчего становился всё более и более заметен её действительный возраст.

Забота о ребёнке заслонила собой на какое-то время, испытываемое ранее страстное влечение к Фролу, поэтому она не упрекала его, если он подолгу не приходил к ней в спальню.

Тем временем чувство Фрола к Марии остывало с каждым днём, и встречи становились всё реже и реже.

В зиму у Марии случилась болезнь, сильный кашель и хрипы в лёгких не проходили, вопреки стараниям домочадцев. Осмотрев её, земский врач посоветовал поехать в Крым на море и солнце, что может благотворно сказаться, даст бог, на состояние больной.

Елена не решилась отправить сестру одну, и они уехали вдвоём в Ялту, где сняли полный пансион на берегу моря.

Перед отъездом Мария умоляла Ульяну и Фрола заботится и оберегать Митеньку и долго, прощалась, не выпуская мальчика из объятий, целуя, что очень удивило наблюдавших эту сцену дворовых.

Наступили тёплые деньки. В небе зазвенели своими трелями неприметные для глаза жаворонки. Засуетились у скворечников скворцы, строя внутри своё уютное гнёздышко.

Не смотря на отсутствие хозяек усадьбы, всё шло своим чередом. Закончили сев. Стада стали выгонять на покрытые сочной молодой травой луга. Сияли изумрудом дружные всходы озимых хлебов.

Митя часто вспоминал Тётю Машу и спрашивал: когда она вернётся домой и будет с ним играть. Скучая, при первой же возможности он утаскивал своего отца к себе в комнату, и они часами ползали по ковру, переставляя оловянных солдатиков, пушки и конницу. Митя любил бродить с Фролом по усадьбе, взяв его за руку, задавал бесчисленное множество вопросов о всём, что видит, проявляя не свойственную для его возраста любознательность и смекалку. Фрол сразу же обратил на это внимание, отмечая, что его сын совсем не схож с крестьянскими детьми его возраста: – «Дворянская кровь.. Что ещё скажешь…».

В один из вечеров Фрол зашёл в спальню к Ульяне узнать о самочувствии Мити, у которого, накануне, был жар, и болело горло. Когда он вошёл, Ульяна сидела на постели, читая книгу при свете керосиновой лампы. Она вздрогнула от неожиданности, услышав его голос, и натянула одеяло до подбородка. На его вопрос ответила: – «Что после их с кухаркой усилий: чай на целебных травах с мёдом и малиной, лежание на тёплой печи, возымели своё действие. Митенька здоров и уснул крепким беззаботным сном. Фрол может быть спокоен за своего сына».

Фрол поблагодарил её за почти материнскую заботу, уже взялся за ручку двери, чтобы уйти, как вдруг услышал тихое:

– Останься…

В середине лета барыни вернулись. Мария была вполне здорова. Море и морской воздух пошли ей на пользу: бодрая, слегка загоревшая под южным солнцем, она выглядела помолодевшей и привлекательной.

Занимаясь по приезде с Митей, она с нетерпением ждала Фрола, по которому в разлуке, не то, чтобы скучала, а почти страдала.

Фрол же искал момента, когда Мария будет одна, и они смогут объясниться.

Вечером он заметил её сидящей в саду в беседке и отгонявшей комаров сломанной веткой сирени. Когда он подошёл, она попыталась обнять его, но он отстранил её.

– Маша, Мария Николаевна, я не обучен вести долгие и умные разговоры… Слушай… Дело такое… Мы с Улей съежжаим с усадьбы и забираим Димитрия.