– Если вы раскроете дело, это будет громко. Наверняка повышение.

Уилсон не сразу сообразил, что Харт имеет в виду – и покачал головой.

– Не у меня. Я не детектив, я психиатр и консультант. Учитывая, как я тут оказался, меня не повысят, даже если я его лично приведу сюда.

– Настолько серьезно?

– В некоторых ситуациях я вовсе не проницательный, и иной раз думаю, что я вообще в этой жизни ничего не понимаю.

Харт не задавал прямого вопроса – но если бы он спросил, Уилсон бы ответил – потому что непривычно высокий уровень доверия уже давным-давно возник – с самого первого диалога на месте преступления.

Единственное, что Уилсон не мог понять – этого слишком пристального взгляда. Очевидно, психиатр-консультант для Харта, как повар, готовящий вкусные десерты с ингредиентом под названием Рассказчик. Харт назвал это хронической неудовлетворенностью мозга – в поисках постоянной интеллектуальной подпитки.

– Что произошло?

Харт по-прежнему стоял, прислонившись к стене, и теперь он склонил голову набок.

– Я восемь лет преподавал судебную психиатрию в Имперском колледже Лондона до того, как оказался здесь. Меня не уволили, а дали бессрочный отпуск и назначили психиатром-консультантом сюда, чтобы я и пользу приносил, и доказательную базу для своей научной работы собрал. Я в некоторых вопросах, действительно, позиционировал себя агрессивно, однако это не только принесло мне успехи в работе, но и дало повод снять меня с профессорской должности.

Уилсон рассказывал, Харт слушал. Это казалось естественным.

– То, что я нравлюсь студентам, я уже привык. Они видят во мне какого-то мудреца с безэмоциональным лицом даосского гуру, с ответами на все вопросы, – доктор Уилсон насмешливо фыркнул. – Потому что я поощряю странненьких… Странненьких, это тех, кто вопросы задает, кому покоя нет, – пояснил он. – Одной студентке пришло в голову сказать мне о своих романтических чувствах. Я ответил ей, что меня это не интересует, экологично сказал… Потом она сказала ректору, что я ее домогался. Под предлогом, что мне все равно надо искать материалы по научной работе, меня буквально за два дня назначили в Уайтчепел.

Глупо – и прозаично. Уилсон больше обалдел, чем возмутился – и решил, что устроиться он может где угодно… И пока что возвращаться ему не хотелось.

– Когда кто-то под меня копал, я не видел, – подытожил он. – Психиатрическая научная верхушка это террариум, я думал, я не заклинатель змей, но хотя бы черепаха.

Лицо Харта менялось на протяжении повествования Уилсона – от возмущенного изумления до злобного негодования.

Он качнул головой и усмехнулся:

– Будем надеяться, что Рассказчика интересуют девушки.

Уилсон сперва не понял его – а когда понял, то даже не рассмеялся.

– Рассказчик про меня и не узнает.

– Ну вдруг у него обида на тупых злобных куриц, – пожал плечами Харт.

– Если бы он знал мою историю, – с непонятным выражением лица ответил доктор Уилсон, – он бы понял, что его метод меня попросту убьет, если он подберется близко.

Он тут же спохватился – потому что все это время, пока он беседовал с Хартом, его в офисе ожидал Дарио.

– Его метод убийства – или, в целом, то, как он смотрит на мир? – Харт вновь пристально глядел на Уилсона и даже не моргал. – Или его система символов?

– Он сам. Даже не то, что он говорит или делает, а его фигура и символ для меня.

Уилсон сделал два шага назад, выбирая направление коридора прочь от лаборатории и морга.

– Мне пора, – сказал он на прощание. – Спасибо еще раз за помощь. Мы с тобой как будто разговариваем на одном языке, поэтому я даже забываюсь.

Он рассмеялся искренне. Харт по обыкновению смотрел ему вслед – до тех пор пока доктор Уилсон не скрылся за поворотом, ведущим к лестнице наверх.