Женщина покинула кухню, отловила первых попавшихся стражей и велела отнести в камеру к Дракону короб с картошкой и какую-нибудь корзинку под очистки захватить. Решила, раз уж начала, продолжить вояж по замку и заглянула в кузни. Она попала в редкую минуту, когда там не творилась никакая магия, двое кузнецов ковали вполне обычные предметы – один меч, второй серп. Чародей обнаружился в своей лаборатории, в окружении пары десятков свитков.

– Здравствуй, Вайлетт.

– Госпожа, – чародей оторвался от чтения, склонил голову, но даже вставать не стал. Вайлетта она знала меньше, чем Матушку, но отношения их были в какой-то момент значительно ближе.

Сначала талантливого чародея и не менее одаренную магичку связала страсть к познанию, потом дружба, некоторое время они были и любовниками. А потом она пришла к нему с идеей модернизировать браслеты подчинения, убрать подавление воли, заменив на принуждение к повиновению посредством боли. Тогда она с трудом объяснила, зачем это нужно. Но когда следующей идеей стало завязать застежку браслета на добровольное согласие подчиняемого – они разругались, вдрызг, до выбитых ветром стёкол и шаровых молний, мечущихся по залу. На этом дружба кончилась. Нет, он остался работать при кузне, даже сделал то, что она хотела – но взаимопонимания между ними больше не было. Он, как и многие, не понимал, зачем все эти игрища, если врага можно просто убить или сделать рабом. А она в свою очередь уже перестала пытаться объяснять, что истинную победу чувствовала лишь тогда, когда бывший враг принимал ее сторону, почти добровольно. Да и потом, особенно в первые годы, среди ее врагов было много людей умных, талантливых, да и просто полезных. Что, их всех надо было убить или распихать по дальним рудникам? Ее это не устраивало.

– Чем увлечён? – поинтересовалась женщина.

– Пытаюсь найти закономерности порталов, – этой темой Вайлетт бредил не первый год, всё надеялся понять и освоить межмирные переходы. Как удачно.

– Новых данных за последние пару месяцев нет? – женщина справедливо рассудила, что клубок можно начать разматывать и с другой стороны.

– Есть. Чуть больше месяца назад было окно в предгорьях, в районе начала Кривой дороги.

Кривой дорогой назывался единственный проезжий для повозки горный перевал. Надо будет отправить туда Сольверга на разведку, как оклемается.

– Сообщи мне, если ещё где-то будут, – женщина не прощаясь вышла, погружённая в свои мысли.

Ноги сами вынесли ее к конюшням. Здесь она была частой гостьей, когда находилось свободное время. Почесала паре лошадей носы, задала обычные вопросы конюхам. Конечно, можно было съездить проветриться, но настроения совершенно не было. Вернувшись в замок, женщина зашла в лазарет. Сольверг не очнулся и не сделает этого в ближайшие три дня, по словам старшего лекаря. Немолодой мужчина так посмотрел на неё, что она чуть было не выпалила: «Простите, что не убила, лишние хлопоты доставила. Могу прямо сейчас исправить». В целом, иногда ее начинали раздражать очень товарищеские отношения с обитателями замка, хотелось приструнить. Но чаще радовали. Она знала, что такая верность намного ценнее страха или выученного почтения. Тем более, что стоило появится в замке, например, иностранному послу – картина становилась идеальной, до его отъезда.

У камеры Дракона она оказалась вполне предсказуемо. Тот опять развлекал стражу пением. Пел он до того звонко, что даже дверь особо не мешала понять слова. Песня была проникновенной – о последней клятве, о кончающемся времени и о несбыточной надежде. Она жестом остановила встрепенувшихся было стражей и просто слушала, прислонившись спиной к прохладному камню стены. Песня стихла.