— Наверное, ты права. — пробормотала, уныло вертя в руках ножку дорогого хрустального бокала. — Да нет, ты во всем права! Только любовь сука слепая, чтоб ее! Я его люблю, понимаешь? Мне так хочется думать, что это всего лишь кошмар. Что я задремала на диване, дожидаясь мужа с работы. А Глеб скоро вернется, разбудит меня поцелуем, как делал раньше. И поздравит с годовщиной. — уронила голову на руки и горько зарыдала.

— Все, милая, хватит. — подруга присела рядом, погладила по спине, утешая, успокаивая. — Хватит слезы лить. Не порть свою красоту. А ты у меня красавица, Ланка. Чтобы твой бывший сученыш ни говорил. Сам тебя загнал в рамки домостроя, сам чуть ли паранджу не надел на тебя. А теперь взвился на дыбы. Яркую и достойную жену ему надо. Да лучше тебя он ни в жизнь не найдет! Еще локти свои кусать начнет, да поздно будет! А ты не реви! Не реви, я сказала. Вышвырни и забудь этого недоноска.

—Как, как это сделать, Надь? — подняла на подругу заплаканное лицо, некрасиво шмыгнув носом при этом.

— А вот так! На горло себе наступи, но сделай. Кулак до крови закуси и терпи. Выжги внутри все, что было и иди дальше. Только не расстилайся половой тряпкой, мужчины этого не ценят. Ноги вытрут и дальше пойдут. К стервозным давалкам, которые будут кровь пить и нервы трепать.

Несколько минут мы помолчали, думая каждая о своем.

Эх, Надька. Моя подружка еще со времен детского садика. Лучшая и единственная. Что бы я без нее делала. Не знаю, как мы сошлись и притерлись в свое время друг к другу, уж больно разные были по характеру. Я была тихой и мягкой, Надька же бойкая с самого детства. Из той категории людей, которым палец в рот не клади. Шебутная, всегда готовая на всякие проказы и выдумки. В отличие от меня, она всегда могла за себя постоять, дать сдачи как словом, так и делом. И не только девчонкам, но и задиристым пацанам.

А возможно, именно благодаря этому контрасту мы и сдружились. Потому что прекрасно дополняли и уравновешивали друг друга. Мой спокойный нрав утихомиривал взрывные повадки Нади, а я, смотря на подружку, становилась активнее и увереннее в себе.

Но как бы там ни было, а детская привязанность переросла в крепкую дружбу, которая не увяла с годами. Выпустившись из садика, мы вместе пошли в первый класс и просидели за одной партой все одиннадцать лет обучения.

А потом и в один университет поступили. Только на разные факультеты. Надька выбрала юридический, ну а я пошла на экономиста.

Надька буквально горела будущей профессией, сразу определив для себя, что будет заниматься бракоразводными процессами. Я же выбранной специальностью осталась недовольна, так что к моменту окончания универа твердо решила, что работать по профессии не пойду.

На первом году обучения прошла курсы для начинающих мастеров маникюра — и мне понравилось этим заниматься. Обратившись за помощью к отцу, я приобрела Уф-лампы, трафареты, стерилизатор, инструменты, кисточки и пилочки, целую батарею как обычных лаков, так и шеллака.

Мама смотрела на это дело неодобрительно, поджимала губы и сердито качала головой. Впрочем, меня ее ворчание и подколки уже давно не задевали. Она меня никогда не понимала. Ведь я не была дочерью ее мечты. Всегда не дотягивала до распрекрасных и расчудесных дочерей ее подруг.

У них всегда все было идеально: оценки лучше, внешность ярче, здоровье крепче. По жизни устроились лучше. Ну и пофиг, что Люська выскочила за дважды разведенного мужика предпенсионного возраста, а Лидка за гулящего козла, который не брезговал шляться по шлюхам и эскортницам. Зато престиж же, деньги, обеспеченность.