Тут она не выдержала и расплакалась навзрыд, как ребенок. Серега подскочил, схватил ее за плечи и тряхнул как следует:

– А ну успокойся! Ничего же не произошло! Про Стаса он не знает и не узнает никогда. Он даже не знает, осталась ли ты в этом городе.

Сквозь пелену слез Алла с надеждой посмотрела в Серегины глаза. Против обыкновения в них не было ни нежности, ни доброй насмешки, а только боль, которую она ощутила почти физически.

– Помоги мне, Сереженька, защити меня от него, – шептала она, заикаясь, опухшими губами. – Я не знаю, что мне делать. Как я буду жить дальше! Мой дурной сон! Я видела его во сне! Он требовал отдать то, что принадлежит ему! – стонала Алла, плечи ее сотрясались от рыданий.

– Ну, малыш, ну успокойся, – Серега тихонько гладил ее по волосам. – Все будет хорошо! Я не дам вас в обиду, у вас со Стаськой есть я, так что ни о чем не переживай.

Алла подняла заплаканное лицо.

– Доверься мне! – Серега смотрел на нее потемневшими глазами, рука, до этого гладившая ее по волосам, сместилась ниже по спине, второй рукой он приподнял ее голову за подбородок. – Я не позволю ему вновь отобрать тебя у меня!

Она поразилась, сколько ненависти было в последних его словах. Попробовав освободиться из его объятий, Алла почувствовала, что Серега еще сильнее прижал ее к себе. И тут до нее, наконец, начало доходить, что перед ней взрослый, изголодавшийся мужик, который давно желал ее.

– Сережа, не надо, – прошептала она, уткнувшись руками ему в грудь, – Стасик проснется.

– Милая моя, милая! Как я хочу… Как я давно жду! Пожалуйста, не отталкивай меня, – Серега в исступлении целовал ее, а руки его тем временем прокладывали себе путь под ее легким халатиком. – Я сделаю тебя счастливой! У тебя будет все, о чем ты только можешь мечтать!

Алла взирала на все происходящее как бы со стороны. Ее поразила реакция собственного тела, вернее, полное отсутствие реакции. «Я, наверное, стала фригидной, – пронеслось в мыслях. – Ведь не была с мужчиной больше пяти лет, и никаких эмоций».

Серега распалялся все больше. Его губы блуждали уже вблизи ее груди, а грудь у Алки была что надо. Невзирая на то, что кормила ребенка больше года, грудь сохранила форму и упругость. Аллочка часто на работе ловила вожделенные взгляды сослуживцев, но никаких вольностей не позволяла. Раз уж решила воспитывать ребенка одна, так и вести себя надо, чтобы ребенку за мать стыдно не было, когда вырастет.

«Пора его остановить», – запаниковала Алла.

И тут, словно прочитав ее мысли, Серега оттолкнул Алку от себя, порывисто дыша, отвернулся к окну:

– Что, все мечтаешь о нем? Забыла, сколько горя принес он всем нам? – от нежности в его голосе не осталось и следа.

– Ты о чем это? Сережа, что-то я не пойму тебя.

– Да так, ни о чем, – криво усмехнувшись, Серега двинулся к двери. – Я же не дурак, вижу, что мои поцелуи тебя не трогают. Под ним небось визжала, как кошка.

Грязно выругавшись, он взялся за ручку входной двери:

– В понедельник берешь отпуск, собираешь вещи себе и Стасу, – Аллу возмутил безапелляционный Серегин тон, но она промолчала. – Я отвезу вас к своей тетке в Хабаровск.

– Ты сдурел, что ли, даль-то какая! – хлопая ресницами, Алка уставилась на него, закипая. А когда она закипала, то становилась неуправляемой. – На край света я повезу ребенка? Да там холод-то какой! Нечего за меня решать!

– Полчаса назад кто-то рыдал у меня на плече и просил о помощи, – голос Сереги стал обманчиво вкрадчивым. – Может, у тебя есть какие-то предложения? Я готов выслушать.

Прикусив язык, Алка сердито уставилась на своего друга, не зная, что ответить.