А ситуация попахивает гнилью.

Подстава.

– Уходим, – тяну маму за рукав платья.

Отец уже звонит в дверной звонок.

– Что с тобой? Мы уже у нужного дома.

Мама достаёт из клатча мой старый смартфон и протягивает мне. Я забираю телефон и кладу его в карман брюк.

– Найдём других людей, пойдём.

Дверь открывается, на пороге стоит мужчина лет сорока, в кристально-белом костюме.

Что происходит? Охватывает бестолковая тревога, не отпускают навязчивые мысли, заставляющие оглядываться по сторонам.

Мама бежит, смешно размахивая руками, к отцу. Он болтает с… А кто это вообще? Для отца Майка ведёт себя излишне официально. Скорее, он напоминает дворецкого. У Майка богатый папа, но не настолько же.

Белый костюм, как я его прозвал, отходит. Мама машет мне, подзывая.

Мы заходим в двухэтажный дом. В гостиной стоят два кожаных дивана и прозрачный столик. В углу пианино, белее костюма на ком-то там. Воздух наполнен морозной свежестью, как пахнет одежда Майка. Ещё беспокойнее становится.

– В этом доме будут подписывать важный документ, подготовка к этому событию начнётся утром. Как я и сказал, Артур спит на втором этаже, что завтра исключит его опоздание, – объясняет мужчина.

А может он актёр, чтобы развести меня и родителей. Вполне возможно. Безупречный план для придурков.

Сердце неугомонно колотится. Я боюсь неизвестности, и озадачен тем, что происходит. Не люблю не понимать.

– А вы сами кто? – Отец проводит ботинком по скользкому полу, гладит ладонью стену. Вижу в его зрачках знак доллара.

Мужчина-белый костюм подмигивает мне, пока родители не видят.

Нервный тик, что ли?

Магнитные бури?

– Меня наняли для поиска и подготовки рабочих. Официанты, ведущие, разнорабочие, и вот ваш пианист.

– Безопасность гарантирована?

– Конечно.

Расстёгивает пуговицы пиджака, вынимает из внутреннего кармана два листа с напечатанным текстом.

Смотрю за окно, но в полумраке никого не вижу. Соседние дома теряются в тени.

– Договор.

Поворачиваюсь на мужчину, фокусирую взгляд на нём. Мама хочет взять документы, но отец проворнее. Видели бы они себя со стороны: ничего не понимают, а пытаются выпендриться.

Меня тянет к белоснежному пианино, ведь на сцене исключительно чёрные. Сыграю ли я на нём, или шутка знакомых выйдет из-под контроля?

Пока всё гладко, но подозрительно.

– Здесь написано, что оплата передаётся в руки Артуру, и никаким вторым лицам.

– Правильно.

Застёгивает пуговицы пиджака.

Этот пункт смущает не только родителей, но и меня. Кто знает, что мать с отцом отбирают мои деньги? Никто.

Я и Полу не рассказывал.

– А мы не сможем получить за него? Мы же родители!

– К сожалению, нет. Ваш сын совершеннолетний, поэтому всё решается с ним.

Он вырывает документ из рук отца и протягивает его мне.

Я смотрю на чёрные буквы, а вижу буквенную кашу.

Кто всё это подстроил? Для чего? Надо скорее получить ответы, пока мысли не утянуло в бушующие волны страха.

Я читаю пункт за пунктом, но не нахожу в документе ничего необычного. Всё соответствует общепринятым нормам.

Могла ли семья Майка нанять меня по его рекомендации? Могла, но не верится, что всё именно так.

Я ставлю подпись около своих инициалов на двух листах. Копию отдаю мужчине, оригинал складываю пополам и забираю себе, делая вид, что не вижу протянутой руки матери.

– Уже поздно, вы можете идти. Артур направится в комнату отдыха.

Мама чмокает меня в щеку, я стираю с кожи помаду.

– Играй хорошо, потом всё расскажешь.

Отец тянет руку для рукопожатия, и я с брезгливостью пожимаю её.

– Гордимся тобой.

– Пока.

Они сваливают, и воздух становится свежее и легче. Теперь никто не пытается украсть мой кислород; родители забирают у меня даже такое.