В воздухе висела душная завеса, являющаяся предвестником грозы.

Я помнила это ощущение, преследующее меня с детства.

Ещё на небе не видно ни облачка, неслышно далёких раскатов грома, но листва деревьев тревожно перешёптывается, а плотная земля стонет в ожидании живительной влаги, как любовница в ожидании мужчины.

— Ваше величество, дозвольте мне прислуживать вам и жрецу Высокого Бога во время ритуала, — прошептала я, наклоняясь к мужу.

Он посмотрел на меня так, словно видел впервые, но потом кивнул, вяло возразив напоследок.

— Думаю, маленький народец не станет слушать вас так же, как свою дальнюю родственницу. Впрочем, когда-то я был уверен, что и всесильные Боги не примут чужачку.

— Я очень настойчива в достижении цели, ваше величество, — ответила я, понимая, насколько мой ответ не понравится королю. Но он стерпит, если увидит, насколько сильно моё могущество.

Например, я чувствую грозу, но могу отдалить её наступление. И сделаю это, пока не буду достаточно готова, чтобы пережить её последствия.

Убийственная вежливость Анкильда означало лишь полное равнодушие, нашему браку подходил конец, мы оба это понимали. Вопрос был в том, достанет ли у меня сил, чтобы отстоять себя и своих детей.

В одиночку, нет. Мне понадобятся могучие союзники. Или один из них, на кого я и собиралась произвести неизгладимое впечатление своей силой, поэтому и вызвалась участвовать в ритуале.

Осталось только собрать волю в кулак и действовать. Но всё оказалось сложнее, чем я предполагала.

***

Любовь всегда придавала мне сил.

Даже когда я ещё не надеялась на то, что Эсмонд задержит на мне свой взгляд дольше, чем длится наша первая ночь, я всё равно жила этим чувством.

Хранила его в себе, как семя того, кто стал первым, пусть и не единственным. Берегла, лелеяла от чужих взглядов, позволяя быть собой только во время наших кратких встреч, когда мы набрасывались друг на друга, словно изголодавшиеся по хлебу путники, изгнанные из обильного края Верхнего Мира.

И всё же, когда между нами стояли чужие люди, я не могла бы поручиться, что Эсмонд любит меня. Каждый день, когда не видела его, у меня не мелькало и тени сомнений в его чувствах, но стоило нам встретиться на пышном приёме или, как сейчас, в лесу, среди знати, обступившей короля, чтобы принять участие в древнем ритуале по возвращении милости Богов, я начинала  испытывать тревогу.

Вот он сейчас, тот, кому я вручила свою девственность, свою честь, душу, сердце, он стоит и слушает герцога Фармана, совсем не оборачиваясь в мою сторону, а тот, напротив, время от времени следит за всеми.

Правая рука короля, его недремлющее око и стальная десница, оберегает монарха и хранит мир в королевстве. И всё же именно для него я задумала сегодняшнее представление.

— Ваше величество, — улыбалась я мужу. — Я никогда вас не подводила, не подведу и сейчас.

— Ты много раз разочаровывала меня, Гердарика. Но пока радовала больше. Пусть так будет и впредь.

И король отвернулся к подданному, чьи уста источали настолько сладкую лесть, что становилось тошно всем, кроме этих двоих.

Мы спешились, жрецы Высокого Бога суетились у Древних камней, разбросанных по круглой поляне, лишённой растительности. Когда-то на заре королевства здесь проводились мистерии. Жертвоприношение, заканчивающееся пиром, а потом и оргией.

Здесь зачинались великие воины, великие святые и ужасные грешники.

У этих гладких, словно отполированных бесчисленными касаниями рук, камней прямоугольной формы, образующих полукруг, появились первые короли, свершившие настолько большие и славные битвы, что о них помнят до сих пор.