Сон.

Распахнув глаза, я резко сделал глубокий вдох.

Таких нехороших и цепляющих за самые внутренности кошмаров я не видел уже минимум лет пятнадцать. Кто-то топтался в комнате, что-то передвигал, с кем-то разговаривал. Когда я пришёл в себя, то увидел, что прямо возле меня, зачем-то наклонившись к моей голове, сидел Джонни. У него было странное выражение лица. Оно рябило и он казался невероятно похожим на Белого и того, другого солдата из моего кошмара.

– Которые собираются в зельты, которые собираются в зельты, которые собираются в зельты, – бормотал Джонни.

– Что?! – я резко поднял голову.

– О, проснулся. Мы переезжаем! – он, словно, тоже вернулся в реальность.

– Переезд? Опять? – меня трясло, но я старательно контролировал каждую мышцу и, вроде бы, мне удалось скрыть это от него.

– В другую комнату. Там всё гораздо круче, не боись!

– Бааа-лин… – только и смог выдавить я.

Понуро взяв за лямку рюкзак и чуть не волоча его по полу, я пошёл за товарищем по коридору. Вокруг стоял раздражающий гомон. Образы нехорошего сна все ещё витали где-то на границе воспринимаемой реальности. Солнечный свет врывался в распахнутую входную дверь и отскакивал от свежевымытого пола в соответствии с законами оптики. Лучи отражались в моих зрачках и дарили мне способность видеть. Я зажмурился и снова открыл глаза. Едкое бежевое облако нехорошего сна отодвинулось от моих границ. Стало легче дышать. Мы зашли в комнату номер десять, которая располагалась прямо напротив выхода из корпуса. У правой стены лежали рядами четыре матраса, в углу был невысокий столик, а слева к стене прижимался высокий плоский шкаф. Рядом с ним валялся ещё один матрас.

– Так, здесь всё занято. Пойдём дальше, – Джонни жестом указал на спрятанную за шкафом дверь, ведущую во вторую комнату.

– Вот, здесь как раз место есть. Располагайся! А я пойду съем кого-нибудь.

– Бывай, – я отпустил лямки рюкзака, он, перекатившись, затих на полу.

Сквозь вертикальные жалюзи в комнату лился яркий свет. Бывший офис, который снимал в здании ГО какой-то частный предприниматель, теперь тоже стал частью войны. Директорский угловой стол стоял прямо у входа. За ним у стены – шкаф-стенка. Нужно принести свой матрас. У выхода столкнулся с Юрой.

– Привет. С нами теперь?

– Да, в дальней комнате. А кто там сейчас живёт?

– Старый, Кузьмич и Сват.

– О, Старый – это замечательно. А вот двух других чего-то не знаю.

– Кузьмич – седой такой, а Сват – на Газельке нашей ездит.

– А, тогда я и его видел. Остался Кузьмич. В общем, разберёмся.

Юра прошмыгнул в комнату и начал возиться с вещами, лежавшими на его матрасе. Он был невысокого роста, относительно молод, хронически небрит и обладал одной особенностью – вечно осипшим голосом. Я же, вернувшись с матрасом, приступил к обустройству своего спального места. В комнате на шкафу стоял музыкальный центр. Я перерыл все ящики в поисках дисков с музыкой и нашёл несколько. Среди них, помимо гнусной попсы и лагерного шансона, я, к глубочайшему своему удивлению, нашёл один с записями Лучано Паваротти. Через минуту комнату уже заполнял его тенор. Остальные диски я сложил в мешок и закинул подальше за шкаф, чтобы в случае возникновения у ребят вопросов в духе: «А есть чо современное?» я смело мог отвечать: «Нету и не надо. Просвещайтесь, пока я жив».

Окна выходили прямо на улицу: нужно было озаботиться светомаскировкой. Я вышел в коридор в поисках подходящих по размеру досок или чего-то в этом роде. Стены в холле были завешаны фанерными щитами с разными инструкциями на все чрезвычайные случаи жизни. Русский текст на них, оставшийся ещё со времён Союза, был криво заклеен листками с украинским переводом, что меня всерьёз раздражало. Мне резали глаз таблички на домах, вывески на магазинах, описания на продуктах питания. Принудительная украинизация, обо всех ужасах которой я много читал и слышал, проявлялась на каждом шагу. Парочкой таких вот щитов я и заставил окна, для верности заклеив щели чёрной плёнкой, которую взял у Кисы. Комната погрузилась в приятный полумрак. Я зажёг настольную лампу и почувствовал себя дома. На столе стоял мой фотоаппарат, заряжался планшетник, лежали какие-то документы, видимо, оставшиеся от прошлого владельца офиса. Нужно было теперь найти, куда Славик подевал компьютер, и уточнить у Майора, что тут с интернетом. Когда я выходил, в смежной комнате уже никого не было. Начальство разъехалось. Я вышел на солнечный асфальт, расстеленный перед нашим корпусом, и закурил. Славика тоже найти не удалось, и я решил исследовать бомбоубежище.