– Спать на потолке неудобно. И штаны через голову надевать, – он улыбнулся.

Старый принёс с собой пухлый чайник и включил его в розетку. Этот человек настолько покорил меня своим отношением, что я признал в нем своего истинного командира. Мы пили чай и разговаривали. Каждые пять минут наш разговор прерывался песней «Моя любовь», звучавшей из его телефона, и эта мелодия въедалась в моё подсознание. Он допил чай и присел около своей кровати. Перебирая одежду и принадлежности для бритья, Станислав Иванович создавал вокруг себя атмосферу дома. Его автомат был оснащён подствольным гранатомётом и пулемётным магазином на сорок пять патронов, на котором белыми буквами была выведена надпись: «Старому от Гюрзы». В этот момент мне захотелось, чтобы однажды у него появилась какая-то вещь, на которой было бы написано «Старому от Поэта».

– Иваныч, а когда на Веровку продукты повезём-то?

– Кузьмич, давай завтра. Сейчас уже поздно.

Я обернулся на голос. В комнату вошёл седой старик лет, наверное, семидесяти. Худой и морщинистый, он бы идеально смотрелся на какой-нибудь выцветшей фотографии. Моё удивление не будет иметь предела, когда я потом узнаю, что ему ещё нет и сорока пяти…

– Оп-ана. А ты кто такой? – он обратился ко мне. – Расстрелять?

– Есть расстреляться! – я сразу перешёл в наступление. – Журналист я ваш.

– Молодец! – Кузьмич усмехнулся и протянул мне руку.

В соседнюю комнату вошло несколько человек. Среди звучавших голосов я различил и голос Джонни.

– Кузьмич, на сегодня уже отбой. Я буду спать.

– Расстрелять! Саня, это ты?

В комнату вошёл крупный, круглолицый и бритоголовый парень лет тридцати.

– Я, я. О, чайник? Отлично. Привет, ты кто? – он перевёл взгляд на меня.

Я представился. Вновь закипевший чайник быстро обеспечил кипятком всех присутствующих. Я познакомился с остальными парнями из группы быстрого реагирования, которые теперь стали моими соседями. Круглолицего звали Добрый, его брата – кудрявого и улыбчивого парня – Мясник, а последнего – Владимир. Он показался мне застенчивым и робким. Среднего роста, полноватый, с пронзительными чёрными глазами, спрятанными под нависающим невысоким лбом, хранившим следы морщин.

Компьютер, как оказалось, стоял в кабинете Майора на втором этаже.

– Забирай тогда его к себе. Интернет надо будет провести. Кстати, разберись, что тут и как работает.

– Есть, товарищ Майор!

– Ой, да брось ты это уже, ей-богу! – он чуть заметно улыбнулся.

В мирной жизни я некоторое время работал в инженерной компании, и моих скромных знаний оказалось вполне достаточно, чтобы выполнять функции администратора небольшой сети, которую я построил в расположении части. Наша комната находилась достаточно далеко от центрального роутера, и мне пришлось изрядно помучиться с прокладкой кабеля. Мне помогал Киса, явно преследовавший свои интересы. И когда, наконец, всё было готово, и компьютер, бывший некогда собственностью Горловского УВД, отрапортовал о наличии сетевого подключения, я торжественно пообещал Кисе скачать хороший высокохудожественный фильм.

Обеденный стол теперь был укрыт от дождя и ветра полиэтиленом торговой палатки, и на нём поселился телевизор с DVD-плеером. По вечерам мужики собирались там, пили чай, ужинали и смотрели фильмы про войну. Я записывал свои мысли и наблюдения в виртуальный блокнот, который покорно появлялся по моему велению в типовом чёрном окошке в иное мировосприятие.

Запись первая

Сегодня хоронили парня, убитого кассетной бомбой. С утра я бродил по городу. Потом посмотрел на часы, поймал такси и поехал «куда-нибудь». По дороге набрал Джонни, уточнил адрес. Подъехали, сходу вытащил камеру. Процессия была довольно скромная: десяток ополченцев и где-то двадцать гражданских. Славик шёл впереди и нёс портрет. Тогда я впервые и увидел убитого. Простое, как будто вопрошающее выражение лица, большие голубые глаза. Удивлённые. Я сделал пару кадров. Подъехала ритуальная Газелька. Погрузились, поехали.