Еще по дороге в здание ОВД Кимиров решил не откладывать подготовку тайной операции в долгий ящик. По приезде в отдел Султан Алимурзаевич собрал в своем кабинете самых преданных копов. Он вызвал по селектору участкового Салмана Кибекова и напористых Бешеных. Ценные указания он озвучил обычным нейтральным тоном, не выдавая личной заинтересованности:

– Сегодня ближе к ночи у нас с вами будет небольшое спецмероприятие, если всё страстется. «Мухобойки» возьмите из неучтенного арсенала. Поедем на чужой тачке, чтобы незаметней подобраться к логову братков. Что там будет, я пока не знаю, жду сообщения от стукача. Салман, возьми сейчас неубитую лайбу со стоянки, проверь, чтобы хорошо бегала, и залей полный бак.

– А какую брать?

– Ту, ничейную, брошенную на Гудоева.

– Ага! Она же авторитета «Гэса»! Он потом мне тыкву продырявит.

– Он – потом, а я – сейчас. Понял?

– Так точно, – недовольно прогундосил Кибеков.

– Все свободны до 22.00.

Краткость – сестра не только таланта. Лишние сведения Кимиров никогда не разглашал. Он справедливо полагал, что его подчиненные не подведут. Они вместе не раз выполняли разные деликатные задания. Во времена дикого капитализма боевую дружбу дополняла круговая порука.

Спальный район Павлодольска ничем особенным не отличался. Панельные хрущевки составляли почти весь жилой фонд. Девятиэтажка № 47 по улице Морских пехотинцев была с тыльной стороны покрыта уродливыми пристройками до самой крыши. Так жители самовольно увеличивали здесь свои квадратные метры. Кирпичные наросты превращали безликие коробки домов в причудливые бесформенные нагромождения.

Руслан беспрепятственно вошел в третий подъезд. Домофон тут не работал. Артист был одет по-летнему: черная рубашка с коротким рукавом, индиговые обтягивающие джинсы и кроссовки от «Рибок». В руке он держал стандартный на вид атташе-кейс, обтянутый коричневой кожей.

Артист вышел из лифта на девятом этаже, позвонил в дверь. Кто-то в прихожей долго рассматривал его через глазок. Наконец щелкнули два замка, стальная дверь распахнулась. Руслан вошел в квартиру. Два угрюмых телохранителя занялись тщательным досмотром посетителя. Первый ощупал торс и ноги в штанинах. Теоретически «пушку» можно было примотать скотчем к голени, но там ствола не оказалось. Второй взял кейс Артиста, проверил на вес: нетяжелый.

– Открой.

Артист выставил на замке нужную комбинацию, поднял крышку. Бодигард увидел кипу бумаг и фотографий. Пошуровал ручищей в содержимом, даже потрогал фломастеры в чехле. Проверил, нет ли двойного дна. Все стенки дипломата были не толще сантиметра – спрятать оружие здесь было невозможно.

– Проходи.

Телохранители сразу потеряли всякий интерес к гостю и протопали на кухню, откуда доносился вкусный запах горячих хинкалей.

Артист вошел в гостиную. Ибрагим Тумриев сидел на желтом мягком диване в обычной скромной одежде.

– Салям алейкум, Руслан, – тихо сказал ваххабитский имам и поднялся. – Да хранит тебя Аллах.

– Алейкум салям. – Артист склонил голову и шагнул к лидеру боевой организации «Борз».

Они обменялись рукопожатием, прислонились на мгновение щеками.

– Ты привез материалы по человеку из ФСБ? – спросил Ибрагим, устраиваясь снова на удобном сидении.

– Да, конечно, как обещал… Сейчас всё достану…

Артист повернулся спиной к Тумриеву, положил свою ношу на стол и стал возиться левой рукой с замком кейса. Правую он опустил за ремень штанов в плавки, достал из гульфа маленький «Браунинг». Левая рука подняла крышку дипломата, правая вытащила из ручки чемоданчика глушитель и быстро навернула его на дуло. От волнения Руслан покраснел, конечности утратили ловкость, но повернулся он к жертве уже полностью готовым к стрельбе. В левой Руслан крепко держал кипу бумаг и фотоснимков, которая прикрывала пистолет в правой длани.