– ЭЛДААА! – Лейф наконец закричал. Его голос был полон нечеловеческой боли и ужаса. – ПОМОГИ! Я НЕ МОГУ… ОН МЕНЯ ТЯНЕТ!

Элда повернула голову, преодолевая чудовищное давление. Лейф всё ещё висел, но теперь его фигура тоже начала размываться. Его левая рука была чёткой, вцепившейся в кабель. Правая же… расплывалась, как акварель на мокрой бумаге. Сквозь неё просвечивала искорёженная консоль за ним. Казалось, он одновременно и здесь, и чуть… не здесь. В другом месте, в другом моменте.

– Держись, Лейф! – Элда из последних сил попыталась подползти. Пол под ней вёл себя как живой. Он то вздымался горбом, то проваливался, как зыбучий песок. Металлические решётки скрипели и деформировались. «Хейм» умирал, и его агония была геометрическим кошмаром.

Внезапно давление ослабло. Элда едва не взлетела вверх, успев схватиться за ножку перевёрнутого стула. Лейф с грохотом рухнул на пол рядом, закашлявшись. Он был бледен как смерть, его глаза – безумны.

– Что… что это было? – он задыхался, глядя на свою правую руку. Она была целой, но… чувствовалась иначе. Деревянной. Чужой.

– Я… я видел… себя… в другом месте… Там было темно… холодно… и… и ты была там… мёртвая…

Элду пронзил ледяной укол. Его слова эхом отозвались в её кошмарах. «В одной версии мы все умерли…» Но сейчас было не до этого. Мерцающая дыра там, где был Торсен, вдруг расширилась. Из неё не вырвалось пламя или энергия. Из неё выплеснулась… искажённая геометрия.

Стена напротив прогнулась внутрь зала, но не обрушилась. Она просто… изогнулась, как лист бумаги под каплей воды. Пол под ней вздыбился в неестественную волну, застывшую в движении. Воздух загустел, стал вязким. Элда почувствовала, как время вокруг неё замедлилось. Движение руки к лицу, чтобы стереть кровь с губ (когда она успела пораниться?), заняло вечность. Каждый миг растягивался, наполняясь леденящей детализацией: каждая искра от короткого замыкания, каждая пылинка, пляшущая в красном свете, каждая морщинка ужаса на лице Лейфа.

– Не может… быть… – прошептал Лейф, его голос растянулся, стал низким, как замедленная запись.

А потом время рвануло вперёд. С такой скоростью, что Элду отбросило назад, как тряпичную куклу. Она ударилась спиной о стену. Боль пронзила тело, но была почти не важна. Важно было то, что она увидела.

Лейф вскочил. Не медленно, не осторожно. Он взорвался движением, словно его перемотали вперёд. Его глаза дико метались.

– Надо бежать! – его голос прозвучал слишком высоко и быстро, как ускоренная плёнка. – Наверх! В шахту лифта! Это единственный путь! Быстрее!

Он рванул Элду за руку. Его пальцы обжигали холодом. Они понеслись сквозь оперзал – мир мелькающих теней, плавающих осколков и дрожащих стен. Гравитация играла с ними, то прижимая к полу, то ослабляя хватку, заставляя делать невероятно длинные прыжки. Звуки доносились обрывками – то замедленные до рокота, то ускоренные до писка. Время текло неровно, судорожно, как кровь из перерезанной артерии.

Они ворвались в шахту грузового лифта – массивную бетонную трубу, уходящую вверх, к поверхности. Здесь не было красного света. Здесь царила полутьма, разорванная редкими аварийными фонарями где-то вверху. Воздух пах пылью и страхом.

– Лифт не работает! – закричал Лейф, тыча в тёмную панель управления. – Лестница! Там! – Он указал на узкую металлическую лестницу, змеившуюся вдоль стены шахты в кромешную тьму наверх.

Они бросились к ней. Элда схватилась за холодные перила. И тут Лейф замер. Он стоял на первой ступеньке, спиной к ней. Его тело напряглось, как струна.

– Лейф? Что? – Элда обернулась.