Лимфоузлы чистые, не задеты метастазами. Но раковые клетки могут распространятся не по лимфотической системе, а через кровь. Поэтому рядом с буквой М (метастазы) мне пишут «х». Неизвестно. КТ с контрастом могут не увидеть микрометастазы. Они могут где-то затаиться. Поэтому их надо прибивать химией, добивать снайперской винтовкой – таргетами, глушить эстроген гормонами, гасить метастазы в костях золендроновой кислотой, пить тамоксифен, входить в стойкую менопаузу, переходить на анастразол… Проверяться каждые полгода.

Почему меня лечат так, словно у меня не «закрытый перелом, а открытый перелом» [5] – не первая стадия, а четвертая? Молодой возраст, гормональный хер-положительный подтип рака, опять же Педжета… Разрушенный раком сосок и опухоль в груди. Надо лечиться и не думать ни о чем. «Но пришла пора, и собрался в путь, ну и ладно, будь» [4].

О чем я думала? Три года я просыпалась и первым делом, как ни в чем небывало, мазала, обрабатывала, заклеивала… Что-то кожное, заживет. Стирала маечки и лифчики. Подкладывала ватные диски. Перепробовала все. Почему-то не заживало. Психосоматика? Кожная реакция на стресс? Я обратилась к маммологу. Сделали узи. «Грудь не деформирована, это не рак. Сходите к кожнику». Дерматолог: «Попейте ацикловир, помажьте цинковой пастой, надо укреплять иммунитет».

Первый онколог, к которому я пришла, спросил: «А как ваш партнер на это реагировал?». Никак. Он не хотел это видеть, в сексе я была всегда одета сверху. Не снимала бюстгальтер, а когда хотела снять, то он показывал, что не надо. Секс бочком, сзади. Поза – лежачие ложки. Чтобы не видеть, не знать. Я комплексовала, стеснялась. Какая-то проказа на соске. Некрасиво, неприятно. Стыдно. Мы не будем это оголять, видеть, как будто этого нет.

Почему он орал «А сосок-то останется?». Он его, итак, год не видел.

Никто не бил тревогу. Я не ходила в баню, редко купалась в речке, отворачивалась в душевой бассейна. И каждое утро и вечер обрабатывала свою незаживающую болячку. Некогда заниматься этим, ходить по врачам. Пройдет. Дети, работа.

Шов. Проблема №1. Мой шов просто идеально зажил по краям. Но в центре – караул. Он разошелся. Начал мокнуть. Спустя месяц корочки в центре шва отпали. Вымокли, выболели. Шов развалился, вывернулся наружу. Мне снова зашили его. Без анестезии.

«Может всё-таки с анестезией?» – взмолилась я. «Ни к чему. Не будет больно. Почему ты не веришь мужчинам?» – пошутил хирург Орлов, который меня до этого оперировал.

Рана снова развалилась. Первая химия уже прошла. Циклофосфамид, доцетаксел, трастузумаб. Регенерация тканей – на нуле. Прыщи на лице не заживают. Что говорить про шов.

Волосы. В ожидании момента, когда они начнут покидать меня. Сегодня помыла голову. Расчесала, высушила. 8-й день после химии. Кажется, что они гладкие, мягкие, послушные. Мысль 1567-я по счету: «Может, у меня всё-таки не выпадут?».

Когда волос не станет, всё тайное станет явным. Ширма упала и грохнулась на пол. Теперь все видят, что у меня рак.

Сколько я уже вводила в поисковике запросов на эту тему – не счесть. На какой день выпадают волосы после химиотерапии? От каких химиопрепаратов волосы не выпадают? От каких выпадают точно? Как выпадают волосы? Постепенно? Или все разом? Фотографии, истории, отзывы. Холодовой шлем. Парики. Чалмы. На 14-й день. На 10-й…

Может, я буду первой, у кого волосы НЕ выпадут?

Я видела диагнозы тяжелее, сложнее моего. Врачи говорят, нет двух одинаковых историй болезни, если речь идет о раке груди. Не может быть никаких сравнений, сопоставлений. Всё индивидуально, непредсказуемо. Или предсказуемо. Можно с небольшой стадией сгореть за полгода, а можно с четвертой прожить и пять лет, и десять. И больше.