Санька стиснул зубы. Сейчас или никогда, так ты писал, Овердрайв?..

Ладно, чёртов тест, добивай.

«…Hеспособен добиться отношений, которые могли бы удовлетворить его с точки зрения взаимной привязанности и взаимопонимания… В выборе партнера пользуется очень строгими критериями, в сексуальной сфере стремится к довольно нереальному идеалу.»

Какого хрена ещё и…

Санька развернулся, случайно сорвав с шеи датчик и вторично напугав Алёну. Ангелина Павловна покачала головой – мол, не врут тесты, вот полюбуйтесь, низкий самоконтроль, импульсивность, чересчур выраженная прямолинейность, склонность к депрессивным эпизодам… Размах в колебаниях настроения усвистел далеко за границы допустимой нормы, а в довершение ко всему высокий нонконформизм позволяет с полной уверенностью утверждать, что…

– Александр Борисович, – словно марионетка, судорожно выдохнула Алёна. – У вас ээ… довольно нестандартный личностный профиль, но дело в том, что вот по этой и той шкале вы немнож… сильно не вписываетесь в рамки, заложенные новыми методическими рекомендациями по отбо…

– Вы не соответствуете занимаемой должности, Александр Валько, – ледяным тоном произнесла Ангелина Павловна, перебив стажёрку. – В течение месяца будет поставлен вопрос о вашем увольнении или, – едва заметная насмешливая улыбка тенью коршуна промелькнула по лицу Святцевой, – переводе на другую должность.

Сволочь ты натуральная, подумал Санька. Садистка. Знаешь ведь, прекрасно знаешь, что нет у нас никаких «должностей для перевода». Ну давай, чертовка, займи свою любимую позицию сверху. Прочти мне мораль о том, что я не вписываюсь в этот дивный новый мир и что сам в этом виноват. И заодно подумай, на что ты жить будешь, если меня уволишь.

– Месяца мне хватит, – выдохнул Санька, глядя жене прямо в глаза. – На всё.

Бросив остаток сил на контроль собственного тела, он поднял с пола недостающий листок, продолжая выжигать взглядом Ангелину Павловну, и с непередаваемым наслаждением увидел, как вскрылся лёд самоконтроля в её гречишных глазах, когда в напряжённой тишине комнаты раздался звук разрываемой пополам бумаги. Вместе с ни в чём не повинной распечаткой рвётся шаблон процедуры, рвётся сама ткань мироздания, открываются порталы для тех, кому уже некуда бежать, и настаёт время уйти, оставив по себе дирижёрский взмах собственной подписи да финальный аккорд хлопнувшей двери.

***

Возвращался от психологов Санька в состоянии полутрупа. Он чувствовал себя лишним. Не вписывающимся в рамки. Не отвечающим ожиданиям. Не винтиком в системе, а песчинкой в точном механизме всего этого межмирья. Он ненавидел себя. И все вокруг. Готовый взорвать Вселенную, он готов был взорвать себя без особых сожалений. И не было спасения от этого. А еще было стойкое ощущение, что сегодняшнее тестирование дало ему вольную от Ангелины Павловны. «И от работы тоже», – робко напомнил зануда в правом подреберье.

И что дальше? Как жить? Искать новую работу – менять шило на мыло. Такого слесаря, инженера-на-все-руки оторвут с этими же самыми руками. Только вопрос, хочу ли я нового витка этой спирали. Или послушать все-таки Анискина, уйти к нему хоть багетчиком, все ближе к картинам…

Но при всем том не было импульса. Не было вектора. Санька искренне не знал, чего хочет. Все, что он примерял к себе, в той или иной степени казалось или невозможным, или неподходящим. А может надо идти от противного? Если я не знаю, чего хочу, то и хотеть не надо? Может на самом деле правы эти чертовы психологи, и я просто ищу тьму в свете? Все ведь хорошо со стороны, работа, зарплата, маленькая, но стабильная, квартира, угол свой худо-бедно, если не вникать в юридические заморочки, жена, дочь… Линь тебе подавай, непутевый. Свободу ветра без почвы под ногами. Счастье небесное. Размечтался, дурак. Цени то, что имеешь, потом плакать будешь.