5. Бывало, что я обсуждал своих знакомых в их отсутствие.

(да) (не знаю) (нет)

«Это шкала искренности, – всплыла в памяти подсказка хакера. – Даже если ты немой от рождения, отвечай „Да“».

Что ж, так тому и быть. Тем более, хотел бы я видеть человека, который бы никогда в жизни этого не делал. Как там у Булгакова? «Есть что-то недоброе в мужчинах, избегающих вина, игр и общества прелестных женщин…»

6. В последнее время я плохо сплю.

(да) (не знаю) (нет)

Санька резко выпрямился и сжал пальцами край шаткого стула. Не знаю, что ты там себе считываешь, хитроумная прога, только б ты не подумала, что этот зашкал пульса в горле – верный признак наличия каких-нибудь скелетов в моём шкафу. А, впрочем, лучше уж думай, что я насквозь проворовавшийся жулик, чем вытащи на свет божий весь этот раздрай с женой, дочерью, трекером, Линь…

Стоп. Не думать. Не. Думать.

Ты пуст, Санька. Сейчас ты тряпичная кукла вуду, набитая соломой от макушки до пяток. Но ведь солома так легко вспыхивает от любой искры…

7. Если мнение начальства противоречит здравому смыслу, а принятое руководителем решение представляется мне ошибочным, я, как правило, предпочитаю промолчать по этому поводу.

(да) (не знаю) (нет)

«Чуваки, кто не может промолчать – выбирайте „не знаю“, скинете набранный балл в двадцатом вопросе…» – вещал в голове тихий голос Кирьки.

К чёрту нейтраль, Буревестник. Никто не даёт гарантий, что если сделать, как должно, то и будет как надо…

(Нет).

Оставшуюся пару десятков вопросов Санька пролетел на автопилоте, равно как и тест на скорость реакции, таблицы с перепутанными цифрами и короткую методику на цветовой выбор. «Постарайтесь забыть о ваших предпочтениях в одежде, выбирайте, какой оттенок вам нравится именно в текущий момент», – робко подала голос Алёна. Так и быть…

Чёрный. Красный. Серый. Синий. Коричневый. Жёлтый. Зелёный. Фиолетовый.

Экран осветил уставшее Санькино лицо благой вестью текстовой строки «Тестирование завершено», и пару минут испытуемый №238 бездумно наблюдал, как Алёна ловит листы распечатки, со скоростью горячих пирожков в фастфуд-забегаловке вылетающих из принтера, а Ангелина Павловна горой нависает над её плечом и просматривает интерпретации, выданные машиной, кое-где внося свои правки. Вечно ты правишь меня, жёнушка… Даже сейчас.

Один лист был упущен растерявшейся Алёной и, словно белая чайка на набережной Невы, невесомо спикировал Саньке под ноги. Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, Санька покосился на пол.

«…Страдает от подавляемого сверхвозбуждения, которое грозит найти выход во вспышках импульсивного и необузданного поведения. Относительно пассивен и находится в статичном состоянии, хотя тот или иной конфликт и мешает душевному покою. Его природная способность ко всему подходить с позиций критической „разборчивости“ превратилась в отношение „резкого критиканства“, которое все отрицает и надо всем глумится…»

Чёрт подери. Забыл. Яркие цвета – вперёд. «Улыбку – на рожу, иначе…», далее непечатные примечания Кирьки. Санька устало прикрыл глаза, но пробудившийся интерес к «дурацкой методике», которая даже не вопросами, а одними лишь цветными карточками вскрыла самую его суть, заставил его вновь взглянуть на распечатку.

«…Ни в ком он не встречает доверия, расположения к себе и понимания… Считает, что ему отказано в том признании, которое существенно важно для того, чтобы он сам мог себя уважать и что он ничего не может с этим поделать. Сломлен борьбой с трудностями, которую ему приходиться вести в одиночку, не получая никакой поддержки. Хочет избавиться от этой ситуации, но не хватает силы духа, чтобы принять необходимое решение».