Линь неслышно спрыгнула с края стола и села рядом с молоденьким парнем, ковырявшимся в пульте управления. Тот недоуменно вскинул брови. Еще бы, девушка в рабочем халате на стенде, так еще и главная теперь в пультовой…

И что-то там у них не получалось. Уже и выгнали всех из силового помещения, и замкнули все нижние помещения, и Санька лично для очистки совести прошел все коридоры, пытаясь умерить кипящую внутри лаву злости и… ревности? А с каких пор ты, Александр Валько, получил права хоть на какую-то часть Линь? А ведь частей всего две – тело и душа. Если будет драка, то будем драться за тело. С Артуром, с мужем-сухарем, который и не понимает, какое сокровище обрел. А душа – дело темное. И не про твою честь.

Санька вернулся в пультовую и просочился в толпу пришлых людей за спинами программиста и Линь, пытающихся достучаться к стойкам управления. Но пульт молчал, как Зоя Космодемьянская на допросе, и упорно рисовал черные квадраты вместо цветных огоньков индикации. А мы это с тобой уже проходили, Линь.

Девчонка молчала. Что ж, похоже, придется мне, раз ты не рискуешь.

– Проблема в плохом контакте на плате управления, – тихо сказал Санька, наклонившись к программистскому уху.

Мальчик дернулся. Черные глаза южанина полыхнули ненавистью к тому, кто знает больше тебя самого. Ну вот, еще и врага себе нажил.

– А вы, вообще, кто? – спросил программист зло. – Что вы здесь делаете?

Вокруг Саньки мгновенно образовалась пустота. От напряжения у него заныли скулы. Воистину, счастлив тот, у кого ответы на эти два вопроса совпадают. Тебе, мальчик, просто повезло. Легли карты у Госпожи Удачи, и ты делаешь то, для чего был создан. Наверно.

– Я инже… – начал Санька, но Пароёрзов, у которого тупые шутки никогда не держались на языке дольше пяти секунд, его перебил:

– Он ангел-хранитель «Софита», – начлаб коротко хохотнул, – пока он здесь, все работает и все живы.

Санька прикрыл глаза, спиной, почти ощупью, выходя из пультовой. Ах ты ж, сука такая, еще и поиздеваться решил… Зря ведь, вон уже один из этих, саровских, побежал к стойке, точно дело в том разъеме на плате.

– Александр Валько? – нудным голосом кадровика Пучковой, тетки старой и донельзя противной, врубилась в голове телефонная А-линия института. – Немедленно пройдите в административное крыло, пятьсот десятая комната.

– Зачем? – выдохнул Санька, изо всех сил пытаясь не сползти по стенке бокса как мелкое беспозвоночное.

– Психологическое тестирование. Вы что, не в курсе?

Короткие гудки. Да к черту приличия и ранги! Зайти в пультовую снова, на этот раз чеканя шаг, и бросить короткое.

– Линь, – в голосе Саньки звякнул металл. – Без меня высокое не поднимать, – и тоном ниже, – пожалуйста.

***

– Валько Александр Борисович? – практикантка поправила съезжающие на нос очки, отчего солидности в ней не прибавилось ни капли. – Проходите, присаживайтесь вот сюда…

Санька примостился на шаткий стул перед сенсорным монитором, который был встроен прямо в стену так, чтобы практикантка могла видеть всё, что А. Б. Валько, он же Испытуемый №238, будет делать в ближайший час, отведённый на психологическое обследование с целью диагностики профессиональной пригодности.

– Подпишите, пожалуйста, – подойдя слева, практикантка сунула Саньке тонкий полимерный лист планшета. Буквы сложились в слова, а слова – в короткую фразу: «Информированное согласие. Я (оставьте отпечаток указательного пальца) согласен на проведение следующих процедур…»

Далее шрифтом, словно созданным специально для изощрённых пыток слабовидящих людей, были перечислены методики предстоящего тестирования. Санька не глядя ткнул пальцем в нужное место и вернул планшет девушке.