Человек начинает ассоциировать себя с внешними атрибутами достатка – с тем количеством денег, которые он зарабатывает, с маркой машины, на которой ездит, с квартирой на Невском проспекте или домом на Рублевском шоссе. Ты успешен, ты состоялся, ты личность! А личность-то как раз и обнулилась в этом беспрерывном забеге, осталась за оградой достигнутых (или только достигаемых) наглядных параметров успешности. Но человек и не заметил того, что, измеряя свою личность этими внешними параметрами, тем самым обесценил себя, а заодно и всех людей вокруг, т. к. автоматически подходил к их оценке с теми же мерками. Ложное понимание состоятельности «человека как человека» взяло верх. И он еще больше наращивает темп, гонится и гонится за этим фантомом, чтобы соответствовать ему, по пути теряя и теряя все больше, а ему все кажется, что надо еще быстрее и быстрее бежать. А ведь на этом бегу теряется заодно и конструктивный подход к своей профессиональной деятельности, когда необходимо проанализировать рабочую ситуацию, принять решение, найти контакт с коллегами и т. п., поскольку выжатый, обнуленный человек не способен к реальной оценке происходящего, не способен сформулировать цели, спрогнозировать развитие текущего процесса, профессиональное чутье его ослабевает.

Очень полезное и наглядное исследование механизмов влияния на человека такого работоголического образа жизни представлено в работе «Психосоциальная аддиктология»[14] доктора медицинских наук, профессора Цезаря Петровича Короленко, одного из основателей современной аддиктологии (науки о зависимом поведении), написанной им в соавторстве с доктором психологических наук, профессором Натальей Витальевной Дмитриевой. Людям, подозревающим у себя склонность к работоголизму, чтобы вовремя пресечь ее и выправить свое отношение к работе, стоит обратить внимание на главы «Работоголизм» и «Ургентная аддикция», что есть особый вид «зависимости от срочности» (urgency addiction – англ.), когда человек постоянно находится в состоянии нехватки времени с субъективным ощущением страха «не успеть». В них в доступном изложении емко и точно описаны причины возникновения аддикций, симптомы, способы их коррекции и терапии.

Примечательно, что светские люди пишут, что проявление религиозного чувства «облегчает выход из аддикции». При ургентой зависимости человек утрачивает способность осознавать свои переживания духовного характера. При развитии личности в сторону духовного вектора «возникает разительный контраст с ургентным состоянием, способный сформировать очень сильную антиаддиктивную мотивацию». То есть человек будет чувствовать, как при погружении в суету лишается того состояния внутреннего равновесия, которое появилось вследствие молитвы, чтения и испытания совести (испытание совести – когда по прошествии дня мы рассматриваем, как прошел день; если были какие-то ошибки, делаем выводы, просим прощения у Господа; целительная сила покаяния выражается в том, что шрамы, нанесенные душе ошибочными действиями, затягиваются, и мы встречаем сон с безмятежностью младенца).

Формулируя кратко, когда какая-либо деятельность приобретает доминирующее значение в жизни человека и он на ней излишне фиксируется, то это неминуемо приводит к тому, что из его поля зрения начинают выпадать в первую очередь отношения с людьми, и прочие стороны жизни человека нивелируются. У человека не остается ничего, кроме этой деятельности. И если поначалу ее реализация приводит человека к чувству эйфории, к ощущению контроля над ситуацией, то постепенно чувство значимости момента уходит, эйфория неизбежно улетучивается. Точка опоры потеряна, а по всем остальным фронтам позиции уже давно сданы в процессе этой работогольной гонки – вот и «разбитое корыто». Ведь деятельность человека приобретает смысл только тогда, когда она увязана со всей жизнью в целом, с глобальным ее смыслом, с тем, «для чего я живу». Вне этого смысла она становится аддикцией.