Наступал вечер – мальчики брали в свои руки инструменты и несли их. Джакомбо шел рядом – он не помогал нести, но жестоко наказывал, за нерадивое обращение с ними. Наказывал за порчу костюмов, мог лишить еды на несколько дней.

Мальчики спали от силы пару часов – затем помогали Терезе. Учиться тоже времени не было, не говоря уже о том, чтобы поиграть с соседскими мальчишками или кататься на велосипедах.

Поздней ночью, когда все уже спали, Джимми садился на подоконник, распахивая окно, слушал природу, город, ночь. Он мурчал свою мелодию, закрывая глаза, представлял совсем иную жизнь.

Вот он сидит в парке на зеленой сочной траве рядом его братья, сестра и мама – они едят мороженое, пачкают друг друга в шоколадную глазурь и дурачатся. Затем он, расправив руки в стороны, мчится с горы на велосипеде – на его лице слой дорожной пыли, а колени разбиты, но он счастлив. В другой мечте он гоняется за мячом, а вот тут они с Виви покупают ей самую большую и красивую куклу. В глазах мальчика застыли слезы, а губы лишь беззвучно прошептали:

–Где же мое детство?

***

Джакомбо Джонсон сидел в баре после смены на заводе. Его большие грубые пальцы сжимали стакан с крепким пивом, который никак не мог заглушить эмоции, бурлящие внутри под непроницаемой маской безразличия.

Редкие выходные дни он посвящал продвижению своей группы ДидиФайв, но пока что это не дало желаемого результата. Ему отказало уже три студии звукозаписи. Толстосумы вроде Грея, Кингсли и Квинса смотрели на него свысока, будто бы Джакомбо Джонсон – простой босяк с улицы.

Униженный с уязвленным самолюбием Джакомбо ругал их не дальнозоркость: «Этим никчемным музыкантам кажется, что в мальчиках чего-то не хватает. Черт бы их подрал – мои парни звучат идеально! В них вложено уже столько сил и денег, что теперь глупо отступать от намеченного курса!»

В его глазах читалось намерение – выжать из сыновей последние соки и добиться своего! Рука все крепче сжимала стакан. Перед глазами возникло воспоминание из прошлого – слепящий свет фар, удар, острая боль по всему телу, затем тьма.

Вздрогнув, он рывком выпил все, что было в стакане. После этого с размаха запустил стакан в барную стойку. Он метко попал в одну из самых дорогих бутылок в этом заведении – виски с десятилетней выдержкой, если верить хозяину бара. Звон бьющегося стекла заглушила музыка, а бутылка накренившись, уже залила пол своим «внутренним миром».

Ошарашенный бармен сию секунду отбросил белое полотенце, которым протирал стаканы, быстро возникнув прямо перед лицом Джакомбо гневно жестикулируя:

– Ты заплатишь за нее или мои парни тебя уделают так, что костей не сосчитаешь,– при каждом слове он тыкал своим указательным пальцам в широкую грудь мужчины, – заплатишь все – до последнего цента, – эту фразу он проговорил, выговаривая и выделяя каждое слово отдельно.

Бармен – Флинт Кейдж человек бывалый и опытный в разборках с негодяями и мерзавцами, которых в этом заведении было пруд пруди, точно знал, что делать и говорить в подобных случаях. Его бычья внешность помогала приводить в чувство озверевших пьяниц, поэтому он держался с Джакомбо уверенно, без лишних сантиментов и жалости.

Однако реакция мужчины удивила его – Джакомбо посмотрев на него будто бы осмысленным взглядом, слегка пошатнулся, на его лице возникла улыбка. Бывают люди, которым не идет улыбаться – Джакомбо Джонсон из их числа. Его улыбка скорее пугала, чем располагала к себе – то был звериный оскал. Разведя свои большие руки, будто бы потягиваясь после долгой дремоты, он вдруг схватил бармена за шкирку: