Поговорил с ним Мятежный? У него ведь было время. Ничего он, наверное, не сказал. Столько молчал, с чего вдруг ему сейчас заговорить? Потому что я попросила? Потому что он не может больше с этим жить спокойно, не бросаясь на людей? Ха. Да для Мятежного бросаться на людей – разновидность нормы.

Синяки с последнего их столкновения почти сошли, болело и саднило что-то другое. Что-то, с чем Саша иметь дело не хотела. Что-то, что скулило жалобно и испуганно где-то очень далеко, внутри ее головы. Голос Валли звучал ближе, но все равно будто сквозь подушку:

– Нашла! Подобными монетами когда-то пользовались для оплаты прохода в Ржавое, прости, тогда оно еще было Золотым, царство. Она отдавалась Змею, оплата, в общем-то, могла быть любой, но такие монеты – это… вроде местной валюты. У случайного человека ее быть не могло, она значила, что со Сказкой этот человек соприкасался раньше. Согласно Альманаху Сказочной Истории, на монете изображено мировое древо, а череп – отметка самого Кощея. У него в то время было весьма мрачное чувство юмора. Не знаю, как сейчас, его давно никто не видел. В общем. Монета была пропускным билетом, знаменитые сокровища Змея состояли из таких. Потом порядок поменялся, Змея нужно было победить, стать героем – ты знаешь формулу. Потом в ход пошли «сказка только для дворян и их ближних», потом она стала коллективным достоянием. И прочие вехи истории. Короче. Валюта оказалась забыта. Сейчас такие найти невозможно.

Что сам Грин думает по этому поводу? И почему, блин, меня это так тревожит? Я чувствую себя так, будто что-то непростительное сделала. Тронула то, что трогать было ни в коем случае нельзя. Будто… Черт!

– Саша, ты меня слушаешь?

Желтый кружок лимона в кружке продолжал вращаться, книга на столе перед Сашей была решительно и необратимо бесполезна, а зеленые, неизменно напоминающие о лесе глаза Валли смотрели Саше, кажется, прямо в душу. Она не нашлась даже, что ответить. Слушает ли она? В данный момент скорее чувствует себя ничтожеством, не заслуживающим дышать в чьем-либо присутствии. Саше хотелось быть злой. Жестокой. Как-то оправдать собственные ощущения. Или просто спрятаться. Она не сделала ничего из этого, только кивнула.