«Что за бред? Если здание раньше и было подключено сети, то теперь-то?..» Рядом плакали бабы, а я вертел головой, озираясь. Это снова был коридор, только уже не с гнилыми досками, а с узорчатым линолеумом на полу. И линолеум был подозрительно, странно новеньким. Стены, конечно, были в разводах влаги, а лампы горели через одну, но сам факт их работы изумлял. А по бокам были двери, но теперь оцинкованные и запертые, даже с какими-то указателями. «Точно! – невпопад думал я. – Это не подвал… Это целая генераторная станция! Она обеспечивает электричеством всё здание. Наверняка на дверях надписи: «Не влезай, убьёт!»

Лампы по очереди моргали, погасая и включаясь вновь, изредка синхронизируясь и погружая подвал во тьму. Вдалеке ламп горело всё меньше, а метров через пятнадцать коридор уходил во мрак. Невозможно было разглядеть, что там.

Я до последнего не хотел верить, что попал в такую ситуацию, а когда наконец признал это, то наплевал на всё и вытянул руки, обнимая дрожащую Марию. Я осторожно притянул её к себе, поднял её заплаканное лицо и нежно посмотрел в огромные серые глаза, приговаривая: «Ничего… Всё в порядке… Всё норм…».

С минуту она ещё всхлипывала, но потом как-то судорожно вздохнула и робко опустила голову мне на грудь. Я прижал её к себе, поглаживая по волосам. И тут меня осенило: «Давно пора достать телефон и набрать номер службы спасения!». Но сделать этого я не успел – в дверь снова заколотили. Мария отпрянула, и мы с Ильнуром бросились защищать вход.

Одуревшие взгляды, всхлипы, паническая одышка, звуки ударов. «Бегите!» – выкрикнул я, из последних сил вжимаясь в дверь спиной. Спутники бросились прочь, а я зажмурился, пытаясь сдержать натиск и готовясь к неотвратимому. И тогда вдруг я тоже оттолкнулся от двери и кинулся наутёк, не представляя, чем это обернётся.

Я видел спины Ольги, Марии, Ильнура, хотел догнать их, но тут все лампы погасли, и впереди раздался дикий, отчаянный, рвущий душу крик. Он стремительно сошёл на нет, а свет включился вновь. Лампы горели теперь по всей длине коридора, осветив и ту его часть, что раньше оставалась в тени. Передо мной открылась ужасающая картина.

Рваная дыра в полу, обрамлённая ломаным брусом и клочьями линолеума. Свет моргал над ней, и куски вздыбленных досок отбрасывали безумные тени, придавая дыре сходство с огромной клыкастой пастью. Я поплёлся вперёд и упал на колени у края. Дрожащими пальцами выковырял из кармана мобильник и, чуть не уронив его, нажал кнопку питания. Неистово надавив на ярлык фонаря, я вытянул руку над ямой.

Пропасть без намёка на дно. Лишь метра через три – битые плиты кафеля нижнего этажа, тоже стекающие в дыру. И ничего. Ни признаков живых людей, ни их тел, разбившихся о бетон.

Всё ещё ни во что не веря, я склонился над ямой, шаря по ней лучом фонаря, и стал тщетно звать спутников, выкрикивая их имена.

Выйдя из ступора, я оттолкнулся от обрыва и встал на ноги. Сунул в карман мобильник и побрёл обратно по коридору, давя в себе отчаянный крик: «Что происходит?!». Мозг не хотел работать, подсовывая вместо ответов какую-то кашу образов: дед с обглоданным мослом, старуха в кофте, разъярённые бомжи, плачущая Мария. Всё это никак не вписывалось в картину реальности, но и не давало очнуться.

Сильно шатаясь, едва не встречаясь головой со стенами, я добрался до двери, больше не прыгавшей под ударами. Выковыряв из куртки мобильник, я набрал экстренный номер. После недолгих гудков послышался женский голос: «Что у вас случилось?». Но когда я дурным голосом стал орать, объясняя ситуацию, связь прервалась, и я понял, что разговариваю сам с собой. Я жал на вызов снова и снова, но то было занято, то звонок сбрасывался. Лишь один раз всё получилось, но автоинформатор попросил подождать, и тут экран погас – телефон умер, превратившись в бесполезный кусок пластмассы. Я чуть не шарахнул его о стену, но одумался и убрал в карман.