В день Зимнего праздника с самого утра за окном, не переставая, крупными хлопьями валил снег. Элайна ворчала, блуждая по дому как привидение: она обнаружила, что планы выгулять новую шляпку провалились и теперь придётся надеть манто с капюшоном. А под манто следовало подбирать другое платье и причёску. Мирэлл, расположившись за столом в гостиной, помалкивал, пока жена ходила из комнаты в комнату, открывала шкафы, перебирала что-то в ящиках, недовольно фыркала и чем-то шуршала. Времени до выхода ещё было предостаточно, поэтому он не торопил супругу, позволяя той вдоволь навздыхаться. Обложившись инструментами, он умиротворённо копался в механизме карманных часов, найденных в подвале. Пытаясь расшевелить заржавевшие шестерёнки, он так увлёкся, что не сразу заметил, когда шаги и ворчание стихли. Через пятнадцать минут Элайна, одетая в элегантное бледно-розовое платье, появилась в дверях гостиной, в мрачной задумчивости натягивая на руки белые перчатки. Её золотистые волосы были собраны в гладкую прическу и скручены в тугой, низкий пучок, закреплённый гребнем с кленовыми листьями. Мирэлл отложил отвёртку и улыбнулся, любуясь женой.

– Думаю, мне стоит извиниться, – сказала Элайна, подходя ближе и, заметив, как супруг недоумённо моргнул, пояснила: – Я всё утро веду себя просто ужасно.

– Да? А я и не заметил.

– Мирэлл, – она вздохнула. – Я серьёзно.

– Элли, чтобы я мог классифицировать твоё поведение как ужасное, тебе пришлось бы убить кого-нибудь. Остальное в твоём исполнении выглядит скорее как очаровательное чудачество, нежели как что-то предосудительное.

– Ну и шутки у тебя, – удивлённо качая головой, прокомментировала она.

– Я вполне серьёзен, – заверил тот. – Тебе не за что извиняться. Я знаю, что ты устала от безделья.

Она иронично сузила глаза.

– Мы целыми днями чем-то заняты.

– Да, но не тем, что на самом деле занимает твои мысли, – поднявшись на ноги, Мирэлл обошёл стол, останавливаясь напротив жены. – Признайся, ты мечтаешь поскорее покончить со светскими обязанностями и засесть за свои картины.

– Наши картины, – поправила она.

– Наши, – согласился он, привлекая её к себе. – Честно тебе признаюсь, я тоже жду, когда праздники закончатся.

Элайна положила голову ему на плечо, обнимая за шею.

– Может быть, не поедем никуда? – в её голосе зазвучали лукавые нотки. – Никто и не заметит нашего отсутствия.

– Думаю, будет сложно не заметить пару пустующих стульев за столом губернатора, – напомнил Мирэлл, мягко поцеловав её в макушку. – Учитывая, что все знают, кто именно там должен сидеть.

– Ты прав.

Она со вздохом отстранилась, критически оглядев мужа с ног до головы, потом поправила его пиджак и шейный платок, убедилась, что непокорные каштановые волосы не торчат во все стороны, как это обычно бывало, и удовлетворённо кивнула.

– Я говорил, что ты потрясающе выглядишь?

– Нет, – она выжидательно изогнула брови. – Говори скорее!

– Ты прекрасна.

– В твоём голосе слишком мало восхищения. Ещё, пожалуйста.

Мирэлл негромко рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать жену, когда прозвучал звук колокольчика у калитки на улице. Супруги одновременно обернулись к окну, за которым их уже дожидался губернаторский дилижанс.

Дорога до главной площади заняла не больше двадцати минут, но за это время Элайна успела стряхнуть хмурое настроение и навстречу к отцу и старшему брату вышла, сияя тёплой улыбкой.

– А вот и они, – Реджинальд поцеловал сестру в щеку и сдержанно пожал руку Мирэллу. – Снежный денёк выдался.

– Если продолжится такой снегопад, всю ярмарку заметёт, – неодобрительно покачал головой Гориан, взглянув на сына так, словно это было его упущением.