Л. Карицкая Пятое время года. Женская проза и поэзия читать онлайн страница 6
Покосившегося забора,
Маленькой церквушки с золотым куполком,
Деревенского кладбища,
Измельчавшей реки,
Березовой рощи,
Колхозного сада —
Яблонь с корявыми сучьями,
Колодца и погреба,
Проданной дачи,
Железнодорожных путей,
Гула автомобилей,
Стайки воробушков,
Уток у озера,
Хлебных крошек в кармане,
Молчащего телефона на углу дома,
Котеек у теплотрассы,
Захвачу с собой черного.
Ну, пожалуй, ещё
Книжных полок мимо
И пыльных сборников
Со стихами.
Веди, чтобы я узнала,
Что там, на другом конце,
Кто там.
                                        * * *

Давид Самойлов. Свободный стих


Яо-Ху – лисица оборотень в Китае.

Иркалла – в шумеро-аккадской мифологии – царство мёртвых, «нижний мир», из которого нет возврата.

Качим – название цветка Гипсофила.

Двоедушник – элемент славянской мифологии, человеческое существо, способное совмещать две души, одна из которых демоническая, а вторая – человеческая.

Выворотень – изначально дерево, выдернутое с корнем, но Н. С. Гумилёв заменяет этим словом понятие «оборотень».

Мокошь – восточнославянская богиня, богиня-пряха. Мокоши, как и другим божествам, приносились жертвы, в том числе и одна человеческая.

Доля и Недоля – в восточнославянской традиции пряхи судьбы (доброй и злой), связаны с богиней Мокошью.

Плёс – глубоководный участок реки.

Стрига – нечисть, оживший мертвец (колдун или ведьма), схожа с упырём или вампиром, считается, что стриги любили похищать детей.

Резанка – разрезанная надвое монета.

Кулички – отдалённые места на болоте, трясина.

Юлия Колмогорова

Из сборника «Стихабрь»

                                        * * *
Октябрь – хулиган, медно-рыж, бестолков,
Срывает поникшие листья с деревьев.
Как трудно смириться с воздушностью слов,
Когда-то в тепло безрассудно поверив.
Как будто я жизнью чужою живу,
Не знаю, что дальше, не помню, что прежде.
Старательный дворник сметает листву,
А кажется, это мечты и надежды.
Вот я бы, как птица, с разбегу в полёт…
Но ветер к земле пригибает упрямо.
Закатным лучом утешенье пошлëт
Мне лишь Богородица тихо, как мама.
                                        * * *
От той поры, когда умолкнет лес,
До тех времëн, когда он вновь воскреснет,
Весь мир замрëт, а по ночам с небес
Седые вьюги будут петь нам песни.
Пока пылать рябине на снегу,
Весенних дней дождаться так непросто.
Я под покровом зимним сберегу
Огромный мир величиной с напëрсток.
                                        * * *
Открыть глаза – и враз, с разбегу,
В морскую даль и неба синь,
Не веря будущему снегу
И о весне не попросив.
Вдруг замолчать на полуслове,
И, предвкушая стихопад,
Найти надёжную основу
Не на земле, а где-то над.
В такой дали, где быль и небыль,
Где край заката свеж и ал,
Я вдруг увижу: ангел в небе
Мне семицвет нарисовал…
                                        * * *
Не знаю как, неведомо куда,
Уходит всë, и время скоротечно.
Простывшие в сраженьях города
Уж никогда не суждено сберечь нам.
И годы вдаль уносят поезда,
И свет не даст печальная звезда,
И будет вечно длиться этот вечер.
Я ничего не знаю о войне
И ничего о мире я не знаю тоже.
И оттого печальней мне вдвойне,
Что мир вокруг суровый, непогожий.
Я ничего поделать не могу,
Я слышу прошлых поколений гул
И с ними я шепчу: «Прости нас, Боже».
                                        * * *
Чёрный сапог оставит на белом снегу след,
Люди, как водится, высосут радость и жизнь.
Каждый наш новый день – сплошь ожидание бед.
Тут не помогут пустые призывы: «Держись!»
Я-то держусь, ведь уныние, знаешь ли, грех,
Думаю я о весне и о тëплых котах.
Только что делать, когда не хватает на всех
Нам ни весны, ни пушистых котов – что тогда?
В самые тëмные дни повстречаешь порой: