Витя собственноручно пишет заявление об отзыве заявления о пропаже человека. Оказывается, именно он с Катиной подачи обратился в полицию. Я повторяю ментам все то, что говорила раньше. Сотрудники ворчат на нас, что зря отвлекли их по пустякам. Будто бы меня искали. Они, кажется, решили, что я жила где-то у любовника, забила на подругу и бывшего, пила, курила, ширялась, а теперь боюсь в этом признаться. Один из ментов отводит меня в сторону под предлогом подписания документов и просит показать руки. По-дружески просит – что бы это ни значило. Правильным было бы отказаться, но чистые вены разочаруют его больше, поэтому я соглашаюсь. Он спрашивает, хорошо ли я провела время и где вообще пропадала. Подмигивает. Или мне показалось? На единственном в комнате стуле сидит Витя, скорчившийся над бумажкой. Тень из зарешеченного окна падает на его спину и делит ее на квадраты. Я мысленно играю в крестики-нолики. Это интересней, чем изливать душу чужому человеку. Потом к нам присоединяется Катя, и мент в ее компании бросает попытки меня расколоть-склеить.

Часа через полтора мы свободны. Алкоголик все еще греет лавку – никто не смотрит в его сторону и не думает о нем. Надеюсь, он прислушался к совету, который я ему так и не дала, и придумал себе занятие на ближайшие часы. Бедолага. Хотя почему я его жалею, может, он натворил что-то ужасное? Этот? У него вид, как у насекомого, – жалкий и пойманный. С другой стороны, когда я перестану судить о людях по внешности? Она ничего не значит.

Дергаю металлическую дверь туда-сюда, она в ответ грузно бухает, но не открывается. Тяну на себя, толкаю вперед плечом. Сильней, еще и еще раз, боль отдает в руку. Одна из сдобных фигур в форме кричит: «Девушка! Девушка, ты совсем бешеная?!» По тому, как все, даже алкоголик, смотрят на меня, понимаю, что веду себя как-то не так. Катя находит кнопку, которая разблокирует дверь, и мы выходим наружу.

– С тобой все в порядке?

Я несколько раз бездумно киваю, как фигурка собаки на панели автомобиля. Теперь, когда мы выбрались из замкнутого помещения с решетками на окнах, все хорошо.

На обратном пути Витя подкидывает Катю на машине до работы – она отпросилась, чтобы сходить с нами в полицию. Я выхожу из машины, чтобы ее обнять. Дальше едем молча, только радио прикрывает тишину. На дороге ремонт – оставили узкую полосу, где и одной легковушке тесно. Асфальт как клеем намазан: глухая пробка, которая длится и длится. Витя начинает нервничать, барабанит по рулю, сигналит бессильно и бессмысленно – все равно быстрее не поедем. Я знаю до мелочей его раздражение: оно в пальцах, сведенных вместе бровях, напряженном подбородке. Мне не нравятся пробка и Витина нервозность, а еще собственная усталость от моего же вранья. Тянусь собой к Вите, чтобы заявить право на его тело: не хмурь брови, улыбнись, расслабься. Некоторые вещи можно объяснить безголосо: губами, взглядом. Целую его первая, он отвечает. Пробка сдвигается с места, разбуженные машины суетятся, напирают друг на друга и вырываются из западни на две полосы дороги. Витя помогает донести до квартиры сумку, заходит со мной. Попутно произносит слова, много разных слов: волновался, скучал, не спал, думал. Зачем болтать? На кухне наваливается всем весом, не стесняясь тяжести и силы тела. За такое не извиняются. Что-то падает на пол и весело бьется, разлетается осколками и белыми цветами под ногами. Не важно. Он все ближе, слишком близко, забыла, что так бывает. Соседи включили погромче телевизор, значит, им слышно. Ну и пусть. Мне не стыдно. Смотрите потом в лифте осуждающе-сально, черт с вами. Не стыд-но. Мне нравится: нет мыслей, трех с половиной недель, развода, меня самой – только ощущения. Я сужаюсь до позвонка, который чувствует холод и жесткость кухонного стола. Расширяюсь и охватываю собой свое тело и его тело, чувствую (не вижу, а именно чувствую), как он задевает коленом ножку стола. Витя сам пока этого не знает, а я… Сужаюсь и расширяюсь, пока наконец не возвращаюсь к норме. Первое время не узнаю себя, все новое, свои-чужие легкие жадно тащат внутрь воздух, мышцы живота подрагивают. Когда тело успокаивается и возвращаются мысли, иду в комнату за мазью – Вите она пригодится.