Наверное, первый раз за несколько лет собрался такой коллектив, где атмосфера стояла доброжелательная. Раньше обязательно в команде находились один-два парня, а то и больше, способные посеять раздор. С приходом Захарова на пост наставника это явление было искоренено. Тем не менее, потасовки иногда вспыхивали, виной тому – непонимание. Может, Захаров с Ларионовым почуяли приближение разлада?

…До игры оставалось около часа. Команда уже расположилась в раздевалке, готовясь к матчу. Тренер прошелся из одного конца помещения в другой и отметил, что чего-то не хватает. Хохочет Пьетро, рассказывая на ломаном русском историю, которую все уже не раз слышали, о том, как он впервые приехал в Россию. Уже никому не смешно, всем она надоела, и без особой вежливости Кудинов просит его заткнуться. Сам Игорь аккуратно заматывает крюк белой лентой, и все его внимание сосредоточено на клюшке. Карпано обижается и, замолкнув, начинает разглядывать свои коньки. Его хватает ровно на минуту, и он тут же, прислушавшись к другой беседе, поддерживает Матвея. Тот в свою очередь, общаясь с ровесниками, украдкой поглядывает на отца: как бы сделать так, чтоб поняли рассказ все, кроме него. Не иначе, как опять вспоминает какую-нибудь девицу. Ну, точно! До тренера долетают слова:

– …стоит. А Вадик так подленько подкатывает: «Девушка, – и паузу выдерживает, – а вы где такие кривые колготки купили?..»

Общий смех. Виктор Анатольевич и сам закусил губу. Бросил взгляд на Сметанина – смеется. Удивительный паренек. Несмотря на свое природное обаяние, на то, что люди к нему так и тянутся, он выбивается из массы. Из друзей у него только Матвей, а в остальном он одинок. Говорит мало, но этот пробел в их паре с лихвой компенсирует Матвей.

Так чего же не хватает? Пьетро, Игорь, Матвей, Вадим…

– А где Егор? – обратился к ближе всех сидящему Кудинову.

– Егор? – глазки забегали, – Вроде в туалете…

– Игорь! – поймал его тренер на вранье – сразу понял, что он не напарника ищет взглядом, как пытался показать, а быстро соображает, что ляпнуть.

– На трибуне с женой, – неохотно признался тот, – Позвать?

– Давно уж пора! – обернулся на вход, откуда чуть не по-пластунски подбирался к своему месту Ларионов, – Я все вижу! А сказать нельзя было, что по жене соскучился?

Тот приготовился к выговору.

– Я бы отпустил тебя до игры, – не оправдал тренер его предчувствия, и парень виновато заулыбался. Виктор Анатольевич усмехнулся. Егор весь – от пяток до макушки – не такой, как его партнеры. Виноватость только на его лице и можно прочитать. Он выделяется даже цветом волос – он русый, остальные темненькие, глаза серые, у остальных тоже темные. Ресницы мохнатые, как у девчонки. Изогнутые брови прямо-таки летят к вискам. Аккуратный прямой нос и упрямо приподнятые уголки губ. Кажется, что он всегда улыбается.

– В следующий раз буду иметь в виду.

– Ну, давайте, поторапливайтесь уже! – в этот раз наставник обратился ко всему коллективу, – Чья очередь сегодня первыми на лед выходить?

– Степанов – Илюшин – Зайцев, – ответил стройный хор.

– Правильно, – удовлетворенно мурлыкнул. Иного ответа он и не ожидал. Значит, ему удалось воспитать своих птенцов так, чтобы каждый знал – кто, где и когда. Они не механическую работу делают – вышел – отыграл – забыл, – они готовятся к игре как китайцы к чайной церемонии. Для них каждый матч – событие.

Матвей подбирается к Саше Илясову. Вратарь только что получил в руки наточенные коньки и уже тихонько ругается – слишком острые. Недолго думая, Саша начинает тупить их об скамейку. А Матвей тут как тут: