Старая Шляпа вообще заметил, что дети ему нравятся больше взрослых. Не в последнюю очередь потому, что он их понимал чуть больше. Дети были более искренними и не маскировали свои желания под что-то другое и, что важно, как и Старая Шляпа, не всегда понимали взрослых.

– У меня мама опять ругала папу за то, что тот выпил, – говорила его любимая девочка своим друзьям – двум мальчикам из соседнего дома, приходившим поиграть в ее двор, где, рядом с теплотрассой и бомжами, стояла детская площадка, в то время как во дворе мальчиков – стоянка для автомобилей, – говорит: «Пьяная скотина, зачем ты вообще в таком состоянии приперся домой?!»

Дети смеялись.

Через четыре дня, одного из этих мальчиков, кинувшего мокрым снежком в нее, девочка сама назвала «скотиной».

– Зачем ты вообще приперся сюда?! – крикнула она.

– Думаю, что так мир и познается, – сказал Старой Шляпе Пустая Голова, также наблюдавший за их играми, он как раз был на теплотрассе, когда тот подошел, – через подражание и игры.

– Точно, – каркнул Черное Крыло, сидевший на дереве неподалеку, – именно так и познается.

– И что, потом получается, эти дети ведут себя также, как взрослые, за которыми они подсмотрели? – изумился Старая Шляпа.

– Ну да, друг мой, – сказал Пустая Голова и вновь уткнулся в книгу, под названием «Детская психология для чайников».

– Ну да, – подтвердил ворон.

Эта мысль немало взволновала Старую Шляпу: родители девочки, судя по всему, были не самой счастливой из семей. Наверное какие-то общие дела обязывали этих людей жить вместе, и вероятно то, что называется заботой в их семье тоже было, но проявлялось несколько своеобразно. Девочкина мама постоянно ругала папу, регулярно рассказывая, что он «должен делать», и список обязанностей всякий раз варьировался от ситуации к ситуации. Старая Шляпа, когда встречал их на улице, постоянно слышал это «должен сделать» и, судя по его наблюдениям, в полный список входило если не все, то ненамного меньше этого «всего».

В свою очередь, папа девочки старался говорить поменьше и лишь когда чувствовал, что груз обязанностей скоро похоронит его под собой, начинал возмущаться, обычно со слов «да ты достала уже…», постепенно перетекая в дальнейший скандал со взаимными обвинениями.

Дедушка и бабушка – родители кого-то из родителей девочки, между собой старались не общаться вовсе, потому что каждый их разговор заканчивался склоками и, видимо, родители девочки, в свое время, подсмотрели такой вариант жизни у них и теперь двигались в том же направлении, обрекая, похоже, и девочку на ту же судьбу. Каждый из более старых родственников, в свою очередь, пилил и маму и папу девочки. А вчетвером все они – пилили девочку с сестрой. Не то надели, не то получили в школе, не так выражаются, не доели что-то… причин высказать свое недовольство, как понял Старая Шляпа, было очень много, нужно было лишь захотеть выбрать из длинного списка.

– Неужели таков порядок вещей? – спрашивал Старая Шляпа.

Черное Крыло не умел пожимать плечами, но если бы умел – непременно пожал.

– Думаешь, что они несчастливы? – спросила Глаза-Бусины, однажды сидевшая рядом со Старой Шляпой и наблюдавшая за тем, как семья девочки выгружается из машины и, переругиваясь между собой, тащит огромные пакеты с продуктами к дому.

– Не знаю, – ответил Старая Шляпа, – мне кажется, что есть другие, более приятные способы жить. Надо только понять, какие.

– Опять ты думаешь, что можешь все понять, – улыбалась его собеседница, – наверное и правда тебя изготовил какой-нибудь мыслитель.

– Наверное, – соглашался Старая Шляпа.