Такси, взревев последний раз, остановилась у места назначения.

– Юстон, сэр! – оповестил водитель.

***

Продолговатый и низкий, вокзал с белой плоской крышей был едва виден за столпотворением пассажиров, вновь прибывших и тех, кто с минуты на минуты ожидал отправки своего поезда. Казалось, их были десятки, сотни, и всё больше с каждой минутой. Вскоре и они, Калеб с дочерью, должны были смешаться с этой многоликой, многоцветной и шумной, подвижной беспорядочной волной людского моря.

Из машины Калеб вышел первым, подслеповато сощурился от солнца и, сделав ладонь козырьком надо лбом, секунду или две наблюдал за кипучим движением народа. Кто неспешно, а кто- то проворно и быстро входил и выходил из здания, казалось, белый вокзал, освобождая, выпуская на волю одних людей, тут же пленял других.

Вслед за Калебом салон покинул и водитель, ему предстояло выудить из багажника пузатый чемодан, который один вместил в себя две жизни – взрослую Калеба и детскую Эммы. Сам Хауард обогнул автомобиль, по —джентльменски распахнул перед дочкой дверь.

Эмма, подвижная, радостная, предвкушающая путешествие, пусть плохо представляющая его течение и исход, птицей вылетела на мостовую и запрыгала на одной ноге, весело и с любопытством рассматривая скопление множества незнакомцев.

– Эм, будь рядом! – наказал девочке мужчина, понимая, что она, забывшая о всяческом страхе, уже не помнящая, как не понаслышке узнала слова опасность и боль, могла увлечься новой обстановкой, с восторгом, написанным на лице, увлечься настолько сильно, чтобы попасть в беду. – Не отходи от папы, дорогая!

– Хорошо, – ответила Эмма, поглядев на отца внимательно, может быть, понимая, его обеспокоенность, но уж точно чувствуя его любовь.

Однако, её потребность во впечатлениях, новизне и желании знакомиться с окружающим миром, заставляла её крутиться вокруг своей оси, стрелять глазами в разные стороны, ловить каждую деталь, впитывать всё до последней капли. Пока дочь поглотила новая атмосфера, она пробовала, казалось, сам воздух на вкус и аромат, Калеб Хауард принял чемодан, обменялся несколькими словами с водителем, вытащив из портмоне пару купюр, отдал их молодому человеку. Они пожали друг другу руки.

Такси оставило их на площади перед железнодорожной станцией Юстон.

– Идём, Эмма! – Калеб свободной рукой сжал ручку Эммы, и двинулся вместе с нею ко входу в здание вокзала, который представлялся ему порталом в иной мир.

***

С каждым шагом для маленькой Эммы вокзал всё больше представлялся мощным распластавшимся на солнцепёке зверем, который ленился пошевелиться. Громада его возвышалась над девочкой и бросала прохладную тень на всё, что было к ней близко. Изо всех сил стараясь не отставать от отца, в руке которого был зажат её кулачок, Эм проворно и озорно успевала окинуть взглядом то место, где оказалась в первый раз.

Но всё же она мало что успела увидеть, пропустить, как обычно запоминая, сквозь себя, и впоследствии не единожды с сожалением думала о том, что так немного смогла сберечь в памяти.

Постепенно устав сопротивляться нежданно ожившей, неуправляемой стихии – потоку почти несших малышку за собой или то и дело натыкающихся на неё людей, она сильнее, второй рукой ухватилась за руку отца и так следовала до самой платформы, где ожидало её настоящее, хоть, пожалуй, пугающее чудо.

Поезд… Темно-синий и очень длинный, теряющийся за поворотом и, быть может, там ещё продолжающийся. Он стоял у первой платформы, и скоро должен был отвезти Эмму в обещанное странствие. Расползались под ногами, окаймляли всё вокруг, ложились на каменные плиты у подножия площадки, где стоял невообразимо красивый, блестящий состав, клубы извергаемого им дыма, и Эмма Хауард почти тонула в них.