Добиваясь увеличения спроса на казенное вино, власти в начале 1660-х гг. запретили домовое винокурение. В 1660 г. последовало запрещение производить вино служкам и крестьянам монастырей, церковнослужителям и их крестьянам, чтобы «помимо кружечных дворов продажного питья нигде не было и от того б… казне порухи не чинилось». Народ и посадские люди, не имея возможности в силу запрещения приготовлять у себя пития, поневоле устремились к кружечному двору и понесли в него деньги. В результате этого они стали давать громадный доход. Домовый священник (капеллан) австрийского императорского посольства к царю Алексею Михайловичу Севастьян Главинич в 1661 г. писал о его богатстве следующее: «Царь Московский хвалится, что он один из могущественнейших европейских государей. Не известно, как много сокровищ у царя, но нет никакого сомнения, что их у него очень много. Все кружала в Москве – царские, и никто другой, кроме царя, не смеет выставлять на продажу напитки. Все роды драгоценных мехов, которыми Московия изобилует всего больше, – царские же, и доход с них считается наравне с тем, как если бы владел он золотыми и серебряными рудниками; но у него нет ни тех, ни других, также и всякого другого металла, кроме железа; на царя продается сало, конопля, кожи, называемые юфтью, поташ, употребление которого необходимо Англии и Голландии для мочки черного сукна, для мыловаренного и стекольного производств; все названные вещи отправляются большею частью к Архангельской пристани, где либо продаются на деньги голландцам и англичанам, либо же обмениваются на цену других товаров. Ни в каком другом месте, кроме этой пристани, у царя нет нигде сбора пошлины, уплатив которую один раз, всякий может свободно развозить товары по всей Московии, равно и вывозить оные»156.

Однако 15 июня 1663 г. был издан именной Указа царя Алексея Михайловича «О содержании кабаков и кружечных дворов во всех городах, а также в помещичьих и вотчинных селах и в слободах на откупу и на вере», в котором указывалось, что для пополнения денежной казны, которая шла на жалованье ратным людям (была в самом разгаре русско-польская война 1654–1667 гг. за Украину и Белоруссию, а количество питейных сборов упало наполовину), с 1 сентября 1664 г. разрешалось во всех городах, пригородах, помещичьих и вотчинных селах, слободах и деревнях содержать кружечные дворы и кабаки на откупу и на вере, т. е. государство перешло к смешанной казенно-откупной системе, которая существовала и до этого157.

Таким образом, с 1664 г. торговля вином возобновилась в тех дворцовых и черносошных селах, в которых в результате кабацкой реформы кабаки были ликвидированы. Все это привело к возвращению на «круги своя». Интересное описание кружечного двора в Нижнем Новгороде оставил голландский путешественник, художник и писатель Корнелий де Бруин: «Город Нижний населен только русскими, и татар более в нем не видно. Он весьма многолюден. Я очень желал снять вид этого города со стороны реки, но никак нельзя было склонить к этому русских по случаю праздничного дня; ибо они в такие дни ничего не делают, как только пируют. Я видел даже многих из них в пьяном состоянии валяющимися по улицам. Забавно глядеть, как эти жалкие люди всякий день без исключения бродят около кружечных дворов или питейных домов. Я оставался несколько часов в одном из этих домов, где мы купили водку для себя, чтоб полюбоваться на проказы и странные движения выпивших, когда вино начинает отуманивать их головы. При этом они должны были оставаться на улице, потому что им не дозволяется входить в дом продажи питий: они стоят у дверей, где находится стол, на который желающие выпить кладут свои деньги, после чего им отмеривают известное количество желаемой водки, которую черпают из большого котла деревянной ложкой и наливают в деревянную же чару или ковш. Самая малая мера водки стоит полштивера (две полушки – полкопейки). Прислуживает пьющим, таким образом, особый человек, который тем и занимается целый день, что разливает и подает водку, другой же помогает ему тем, что получает с пьющих деньги. Женщины приходят сюда так же, как и мужчины, и выпивают ничем не меньше и не хуже их. Я видел также, как совершали подобное шествие и в такой питейный дом, в котором продавалось только пиво и в который дозволялось уже входить всем желающим выпить пива»