Досталось от него и украинским (черкасским) казакам: «Черкасы – … народ грубый и мрачный; женщины их очень некрасивы, грубы и преданы пьянству. Во время угощений они напиваются пьяны еще прежде, нежели начнут подавать кушанья: едою они протрезвляются, потом опять напьются, а потом опять протрезвятся пляскою; а пляску они так любят, что презирают того человека, у которого нет в доме скрипача. Правление их совершенно анархическое, потому что они, возмутившись, уничтожили все дворянское сословие и теперь управляются полковниками, ими самими избранными, с которыми всякий из них обходится запанибрата. Воинов они на своем языке называют казаками, почему ошибаются многие, считая казаков особенным народом. Черкасы очень преданы колдовству и считают его важной наукой. Им занимаются женщины высшего сословия. Черкасы гостеприимнее русских, и страна их теплее и лучше»161.

Немецкий путешественник и мемуарист Ганс Мориц Айрман побывавший в России в 1666–1670 гг. (в период, когда патриарх Никон уже оставил свой пост) отметил следующее: «Трапезу свою – будь то в полдень или вечером – начинают они (русские) глотком водки, к этому у них имеется нечто вроде пряников, довольно скверного вкуса, а после еды также употребляют водку; у знатных людей из всех напитков более в почете испанское вино; рейнвейн у них не очень в ходу, но рейнскую водку они ввозят в большом количестве. Также пользуются в большом количестве медами, которых у них вследствие обилия меда много варится и дешево покупается. Есть у них также и пиво, но оно варено не по нашему способу, и я хочу вкратце рассказать об их приемах пивоварения. Сначала они заготовляют подобно нам солод, мелют его на мельницах и препарируют к варке; затем у них есть большие деревянные чаны, как у нас, которые мы употребляем для остужения или сливания пива, в них они кладут приготовленный солод и заливают наполовину горячей и наполовину холодной водой. А в это время у них уже заготовлено на большом очаге известное количество больших раскаленных булыжников; их они посредством трехзубой вилы ловко извлекают из раскаленных углей и кидают в залитый водой солод; каковые камни вскоре так доводят воду до кипения, как мы это у нас видим в котлах. Одновременно у них в большом котле кипятится хмель, и с ним варят пучки можжевельника; они добавляют в пиво хмель совсем, как мы, и остальное делают по-нашему, и это все выполняется у них немногими лицами, так что редко встретишь у владельца слугу или служанку, которые бы не умели варить пиво… и во всей стране они не умеют пользоваться другим способом варить пиво, как теми, которые я описал. И это пиво не только так же хорошо, как наше, но часто еще гораздо лучше»162.

Работник шведского посольства в Москве в 1673–1674 гг. Иоганн Филипп Кильбургер описывал ситуацию с алкоголем в России к концу царствования царя Алексея Михайловича таким образом: «Водка принадлежит собственной царской торговле. Кто ею занимается тайком и пойман, должен наказываться кнутом. Царь имеет в разных местах по всему государству свои винокурные заводы, и сам содержит в Москве и около все пивные и водочные "кабаки", или кружала, а которые находятся далеко от Москвы в деревне и в местечках, он отдает в аренду. Однако его собственной водки недостаточно, а надо ежегодно покупать значительные партии от лифляндцев и черкассов. Последние привозят свою (водку) зимой в Москву на новый постоялый двор, или "Новый гостиный двор", а первые везут ее только до Пскова. В кабаках за один штоф лишь обыкновенной водки, или восьмую часть ведра, уплачивается от 8 до 13 копеек, но в аптеке она платится по весу, и стоит фунт самой плохой – 12 копеек; перегнанная тминная водка стоит 16 копеек, и говорят, что здесь водка продается до 50 копеек за фунт. Эта торговля ежегодно много приносит царю в казну… На базаре, или большой ярмарке, перед замком много винных погребов в один ряд под землею и принадлежат они отчасти его царскому величеству, а большею частью частным лицам. Однако там не продается никакого другого вина, кроме испанского и французского. Когда приходят вниз, тотчас подносят в маленьких стаканах разные пробы и за то, которое выбирают, крепко торгуются. Посуда называется "галенок" (русская мера вина, название произошло от испорченного английского слова "галлон" – 4,55 л), половина и четверть галенка. Они из луженой меди, без крышки, отвратительны, похожи на ночной горшок. Хозяева, как и все русские, очень услужливы и дают при покупке один маленький стакан вина, если это желательно. Галенок почти так велик, как шведский стооп (вероятно "storfavn" – 3, 77 л). Продается более всего красное французское вино и стоит от 10 до 42 коп., белое то же – 18 копеек. Галенок испанского вина от 24 до 27 коп. К напитку можно получить хлеб, изюм и миндаль. Каждый погреб должен ежегодно давать его царскому величеству 9 руб. "оброка", или налога… Все кабаки, винные, пивные и водочные кружала в таком обширном русском государстве принадлежат только его царскому величеству, и содержатели их должны отдавать отчет приказу "Большому приходу" (Приказу Большой казны). Отсюда и происходит то, что редко можно найти в кабаках хорошее пиво, и, несмотря на то, что ячмень, солод и хмель дешевы, все-таки пиво так дорого. Таких кабаков однако не так особенно много ни в Москве ни в стране, и я встретил по большой сухопутной дороге между Новгородом и Москвою на расстоянии более 500 верст не свыше 9–10. Даже находится много селений из 40, 50 и более очагов, в которых не найти ни капли пива. Оно мерится "ведрами" и "братинами" (сосуд для питья, имела вид горшка с покрышкою). Эта мера значительно меньше, чем шведский стооп, и считается 1/8 ведра (1,537 л). Почти каждый, а особенно все крестьяне, имеют слабый напиток, называемый "квасом". Он… не варится, а только замешивается из ржаного солода теплой водой, и всегда стоит в открытых сосудах, а по вечерам их опять доливают, что они выпили за день. Когда квас, наконец, становится слишком слабым и плохим, настаивают его заново, и это постоянно продолжается. Подобный квас имеется в продаже тоже в Москве на всех улицах. Равным образом все винокуренные заводы принадлежат царю, но не достаточны для снабжения кабаков, отчего его царское величество еще покупает ежегодно через своих "гостей" (купцов) большие партии водки от лифляндцев и черкассов. Русские славятся тем, что не только при кабаках, но также при каждом доме в городах летом находится ледник и лед, освежающий собою напитки, и они устраиваются таким образом: каждый год в марте в погреба навозят полно льду; потом он на месте, где должен лежать напиток, разбивается и затем поливается водою, которая за ночь замерзает, и, следовательно, он становится совсем гладким и ровным, а когда так скреплен, насыпают на него солому, которая способствует тому, чтобы лед в летнее время так быстро не таял, и чтобы также бочонки от сырости не могли портиться и гнить»