Когда я подошёл ближе, сферы моих бус засветились, наполняя комнату тусклым зелёным светом. Пульсацию бус невозможно было не заметить. Они не просто вибрировали, они дрожали, и тем сильнее, чем ближе я подходил к голове змея. Аккуратно сняв их с шеи, поднёс к барельефу, ощущая, как неведомая сила притягивает мою руку к Змею. Перебрав бусы, как четки, я выбрал ту, на которой была изображена руна “Язык Змея”, так как она светилась ярче других. И, повинуясь потустороннему воздействию, коснулся шаром глазницы Змея.

– Этого не может быть, – ахнул я, когда стена с барельефом подалась назад и отъехала в сторону, открывая моему взору скрытую комнату.

Бусы перестали мерцать и дрожать, безвольно повиснув в моей руке. Я стоял и молча пялился в темноту, не имея сил сделать даже шага, осознавая, что именно было скрыто от мира сотни, а то и тысячи лет.

– Склеп? Гробница? Не то и не другое.

Защитников не было в зале, потому что они укрылись тут, а захватчики их замуровали, вынув кристалл из глаза. Десятки монахов были обречены на голодную смерть, не имея возможности выйти.

Они сидели на полу в позе лотоса перед огромным барельефом с множеством змей, подле которого виднелись три фигуры, озарённые мягким жёлтым светом. Источник света был за спинами троицы, где-то на стене. Тени Мастеров накрывали монахов непроницаемым пологом природной тьмы. Пасти змеев угрожающе сверкали белоснежными зубами, что делало их похожими на живых.

Я аккуратно зашел в комнату и осмотрелся. Кожа монахов была серая, как камень стен, что заточили их от мира на многие сотни лет. Ткань их одеяний была чиста, будто её стирали совсем недавно, а темнота сохранила цвета от времени. Я шёл мимо монахов, очень осторожно, боясь случайно зацепить кого-то. Если бы не серый цвет кожи, мог бы поклясться, что Мастера просто медитируют, накапливая энергию для ответа захватчикам. Может раньше так и было, но сейчас они все мертвы, вознесясь на спину Вечного Змея. А может уже прожили ни одну новую жизнь в других телах.

Рядом с возвышающейся троицей стояли ещё шестеро. Сначала я решил, что это тоже монахи, но у них были длинные волосы и бороды. Подойдя ближе, я понял, что это не монахи. Точнее, что это статуи некогда живших монахов. Это была часть алтарной композиции. На их руках покоились атрибуты Мастеров, филигранно выполненные в камне. У первого в руках была кашая, другой держал пояс, третий – шест, четвертому же достались бусы. Пятый подносил на алтарь мягкие сандалии, а у шестого были ленты, которые мастер обматывал вокруг рук.

Это было место посвящения в Мастера, – понял я, когда увидел на алтаре кувшин… Вина? Я мог поклясться, что это именно вино.

– Но как оно сохранилось столько лет?

И, если честно, не очень стремился понять. Мне безумно хотелось пить. И не воду. Не помня себя, дрожащими руками я поднял кувшин, осушив его парой больших глотков.

Мир вокруг поплыл. Я слышал радостный смех детей и яростный крик воинов, пение птиц и лязг металла, журчание воды и гул огня. Всё смешалось в безумном танце. Мне казалось, что моя душа слилась с духами ушедших. Я видел, как открываются глаза монахов, как загораются в них разноцветные огни, как взмывают ввысь их души, как тела осыпаются прахом. А меня всё крутило и вертело в вихре странной энергии, которая так напоминала Ци, но была лишена чистоты и наполнена первозданной силой. Перед глазами плыли лики людей и эльфов, гномов и гоблинов, огров и гарпий, троллей и драконидов. Миллионы лиц и судеб всех тех, кто когда-либо жил, живёт или будет жить. Я видел их всех и не видел никого. Я был ими, и каждый из них был мной.