Мореходы переглянулись.

Невзирая на избыточность противоречий, составленная клятва оказалась на удивление содержательной. Пункты ее включали «не марать руки оружием», одновременно при том до самой смерти, коли придется, отстаивать интересы собственной палубы; скромность и так нехитрого мореходского быта, и вместе с тем запрет на экономию в оружии и удовольствиях; фанатичную преданность команде заодно с недоверием к своим же «ажно до ступору»; неукоснительные отчисления в общую кассу. Аргументы же в случае нарушения принятых на себя обязательств вроде «век попутного ветра не видать» и «чтоб морские черти меня драли» выглядели скорее данью традиции и апелляцией к чувству долга, чем чем-то буквальным… повторять слова пиратской присяги за косноязычным рыбаком стало тем еще испытанием.

Когда же дошло до распития портвейна впополам со жгучей солью океанских волн, дело пошло веселее. И вот уже Жан с Жаком выкатывали бочки с оставшимся вином из трюмов и матросы, обгоняя друг друга, ловко выгружали их на берег.

Экипажи Витала в полном сборе радостно переговаривались и едва не братались с местными. Впрочем покрасневшие носы пиратов и так объединили моряков во хмелю. Сам же капитан жал руку внезапного знакомого, и впервые с трибунала покой разливался по его жилам.

Хотя он и не знал, смеяться или плакать окончанию мучительного пути в преддверии новой жизни.

Они пришли домой.

«Крылатый Марлин» наконец встал на якорь у Базы – небольшого острова, заросшего манграми, аккурат равноудаленного от наиболее значимых мест архипелага Скрытых Штормов.

Тихие берега его хранили следы прошлых обитателей. Тот тут, то там разведка находила то башмак, то половник. Надземная часть, укрытая блестящей зеленью мангров, ничего из себя не представляла. Однако стоило шагнуть в заросли буквально на шаг за линию прилива, и База разворачивала гостеприимные недра.

Другие гроты оказались так велики, что вмещали полноценные фрегаты, и в них даже оставалось просторное место для проверки руления.Скалистые холмы на поверку открылись множеством гротов всевозможных свойств. Одни оказались столь малы, что туда могли протиснуться только субтильные девицы вроде Дафны, да преимущественно дамский экипаж «Фурии». Надо отметить, роскошные формы их капитана потребовали значительно расширить вход.

Подземные лабиринты Базы преподнесли Виталу и его людям редчайший дар – одиночество. Набившие оскомину от житья бок о бок лица радостно рассредоточились и заняли каждый свою нору, пещеру или грот.

Жан и Жак оказались больно пугливы для подземелий, и потому заселились в заброшенную землянку.

Красавчик выбрал крохотную пещерку с ловко выделанным печным ходом. Чем бы он ни протапливал молчаливую сырость – дыму не показывалось ни в какую погоду.

Желающих ему возражать не нашлось.Маркиз отчаянно оборонял для себя мрачное подземелье, до отказа забитое истлевшими останками, которое хотели вычистить под склады. Изрыгающий проклятия корабельный врач и плотник по совместительству таки согласился жить при ящиках, однако строго-настрого запретил соваться в свое логово.

Короткий путь от воды начинала утлая шлюпка. И спустя высокий, но резкий, подъем, открывался просторный вход в скале, поросший кустарниками.Капитанский же грот определился сам собою.

Внутри обнаружилась пара покосившихся шкафов с жухлыми книгами по средневековой словесности да кусок снятой каютной обшивки с остатками отсыревших записей.

В ветреную погоду естественное оконце в потолке показывало звезды, а с коротких молоденьких сталактитов капала вода.

Едва моряки развернули деятельность и наладили связи с островами архипелага, Витал обставил себе подобие кабинета с широкой крепкой столешницей, под которой тихо бежала нить пресной воды.