Увы, при обманчивом ощущении активного взлета, умиротворяющего чувства стабильности как не было, так и не сложилось за все пять лет «бензинового королевания».

И когда «шустрых мальчиков» надумали подмять административные тузы, скооперировавшиеся с высокими чинами бывших вояк и силовиков, дольше всех сопротивление оказывал наивный Беглицкий. Фельдман, быстренько разобравшись с возможностями переправки финансовых активов, махнул серебряным крылом в направлении Канады, оставив залогом верности Родине жену с ребенком. Белобородько устроили щедрые отступные плюс какой-то руководящий пост средней руки. А придурок Вадик все гнал бензовозы колхозам, выполняя обязательства и стараясь ликвидировать задолженности. Потом пытался выбить долги по непроплаченным поставкам… Пытался отбить оплаченный, но перехваченный товар… Пытался расплатиться за выполненную работу с сотрудниками и хоть как-то обустроить их, преданных всеми, кроме него… Все пытался, пытался, пытался…

Жена Марина ощутила мистический и непреодолимый зов неведомой до недавних пор крови как-то внезапно. (Низкий поклон фельдмановским эмиссарам-агитаторам, около недели квартировавшим у Беглицких.) Вадим не успел ни осознать, ни опомниться, как нанятые на его же деньги ловкие адвокаты освободили его от большей части лишнего имущества, а супругу – от него самого. И подхватив в охапку детвору, она отбыла на «землю обетованную», слабо представляя себе образ жизни в кибуце.

– Ну ладно, многовековое и многострадальное твое крестьянское прошлое у тебя на лбу написано. Но дети-то причем?! – боролся Вадик до последнего. Но тринадцатилетняя Алена изначально стояла на стороне матери, и лишь угрюмо огрызалась на все отцовские поползновения. А мелкого Гошку никто и спрашивать не думал. Удалось лишь на прощанье, под присмотром какого-то безвестного господинчика, ненадолго сграбастать сына в объятия да подсунуть на память книгу, кажется, Богомолова. – Помни, сынок, и твой отец был разведчиком и боевым специалистом, а не просто так…

И обрушившийся за этим катастрофический запой, каких никогда и в помине не было, стер и память, и боль, и усталость, выбив из седла напрочь… Окончательное разложение бизнес-трупа и растаскивание его всяческими стервятниками происходило уже где-то вне и за всякими пределами.

– Знаешь, писатель, за последний год у меня уже столько было неиспользованных шансов подохнуть, что можно и не пытаться считать. Вплоть до этого… – Беглицкий извлек из нагрудного кармана патрон от «макарова» с явной насечкой на капсюле. – Осечка заставила задуматься и остановила бессмысленную гонку за смертью.

И тогда в жизнь вошла Илона…

… – Доктор Моткульский ожидает вас, Романов. Мурат Георгиевич, вы слышите?..

…И опять же то же, те же, так же… Но тогда же ли?

Нет, на несколько лет позже. Процесс развивается…