Да, ведьма и маг используют сексуальную энергию для ритуалов. Это самая сильная энергия, которой мы обладаем; глупо было бы игнорировать ее. Такова основа жизни, всего творения. Артисты, художники и даже ученые направляют ее, сублимируя – в девяти случаях из девяти – во вдохновение. Ведьма принимает свои естественные желания без тени страха или вины и посылает энергию в свою магию. Это вдыхает жизнь в любые чары. Сексуальный трепет становится астральным ураганом, что сможет перенести ее планы в нужное место, изменять вещи и перестраивать земной план. Вот почему некоторые ковены поощряют сексуальное взаимодействие между членами. (Лично мне это кажется глупым, поскольку тем самым неизбежно заземляется энергия, которая в противном случае «воспарила» бы магически.)
Часто ведьму представляют голой (обнаженной), и когда-то ее считали безнравственной. Да, порой такое случается. Работа в обнаженном виде частично связана с психическим разоблачением, частично это символ единства с природой, а частично – открытое провозглашение того, что мы отказываемся стыдиться собственной телесности. Несмотря на магическую природу существования ведьмы, телесность считается столь же важной: «Кетер пребывает в Малкут, а Малкут – в Кетер». Наша телесность важна как символ определенных энергий, которые нас характеризуют.
Ведьма отказывается пресмыкаться перед неврозами общества, и это еще одна причина ее свободолюбивого поведения. Если она хочет работать обнаженной, чтобы ощутить ветер на коже или почувствовать себя открытой перед Богиней, она так и поступит. Если же она не в том настроении или предпочитает остаться в одеянии, ее никогда не заставят поступить иначе.
Нравственность субъективна, и ведьма устанавливает собственные правила. Ее критерий – личное просвещенное сознание.
Эко-ведьма (и неоязычник)
Я воспою прочную Землю, мать всего, старейшее из всех существ.
Она питает все творения в мире, и всех, кто ступает благими землями, и всех, кто движется морскими путями, и всех, кто летит: все они кормятся на ее берегу. Через тебя, о царица, мужчины благословляются в своих детях и благословляются в урожаях, и в твоей власти даровать средства к пропитанию смертным и отнять их. Счастлив человек, которого ты радуешь своей милостью!
Гомеровский «Гимн Земле, Матери всего»
В древних религиях подчеркивается связь между Землей и ее детьми; то же делает и Викка. Виккане и неоязычники стремятся воссоединить человеческое сознание с природой: этот принцип принимался как должное во многих древних культурах, но в наши дни о нем легко забывают. Как указывает Вивьен Моргана Ле Фей, персонаж Дион Форчун в «Морской жрице»,
…боги есть силы, а силы разумны и целенаправленны, они выражение природы Единого. И каково Оно, таково и творение, ведь, как говорит халдейский оракул, «мудрый всматривается в лицо Природы и прозревает там лик Вечного». А человеческая природа… это часть природы, и ты узнаешь многое о Природе и богах, если изучишь ее.
В наши дни многие среды обитания, которые мы считаем естественными, совершенно таковыми не являются: урбанизация оставила в неприкосновенности лишь немногие места. Когда-то задача заключалась в том, чтобы достичь цивилизованности в союзе с природой или в противовес ей, но сегодня нам требуется восстановить контакт с Матерью, которую разрушаем. Мы столкнулись с особой ситуацией, когда, возможно, и росли в окружении естественной или наполовину естественной среды, но совершенно заперты в нашем рукотворном окружении. Конечно, это по-прежнему совпадает с описанием Дион Форчун, в котором все есть психический ландшафт (это справедливо для города, равно как и для леса), но установить языческую связь с природой не всегда легко или возможно. К примеру, я выросла в Нортумберленде (на севере Англии), среди полей и холмов, но тогда чувствовала очень мало связи с ними, поскольку не была едина с ними религиозно: Бог, казалось, жил в церкви (хотя и там я едва ли ощущала божественное присутствие). Больше всего надежд таили рассветы и лунные ночи, когда мир казался преображенным, поскольку в моменты естественной силы запрограммированная антипатия к природным просторам обнулялась. «Простор» всегда представал мне чужим, «реальная жизнь» и тепло хранились внутри, в цивилизованной среде. Лишь покинув дом и обнаружив свободу и магию посреди природы, я смогла по-настоящему ценить ее.