Мемуары Б. Л. Громбчевского – важный источник сведений по истории географических открытий в Центральной Азии, политике императорской России на Востоке, истории стран Центральноазиатского региона. Мемуары представляют собой и замечательный образец литературного творчества Б. Л. Громбчевского. В них просматриваются не только его очевидные литературные способности, но и тонкое восприятие Востока, личное знакомство автора с природой, жизнью и бытом народов Центральной Азии. Значительно оживляет повествование использование Громбчевским местных легенд, сказаний, фольклора, а также его собственных охотничьих рассказов. В мемуарах Громбчевского содержится масса ссылок на исторические события, видных государственных, общественных и военных деятелей, что позволяет автору придать его описаниям колорит эпохи, дать картину повседневной жизни далеких восточных окраин России и ее восточных соседей. Составители будут считать свою задачу выполненной, а приложенный труд не напрасным, если настоящая книга найдет своего благодарного читателя и будет ему интересна и полезна.

М. К. Басханов

Как и у главного героя настоящей книги, наша первая встреча с огромным краем по другую сторону горных хребтов на южных границах бывшего СССР произошла в Кашгарии. В китайской Центральной Азии мы[17] провели более 10 летних и осенних сезонов. После 2009 г. доступ во внутренние области этого региона стал крайне затруднительным, а то и невозможным, ввиду очередной волны нестабильности, охватившей Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая. В июле 1995 г. с вершины в пограничном хр. Кокшаалтау в верховьях ледника Чон-Турасу к югу от оз. Иссык-Куль в вечернем розоватом свете перед нашим взором отчетливо проявились громады пика Победы в 200 км на востоке[18] и Конгурского массива на юго-западе. Через три года мы впервые оказались в снегах и льдах Кашгарии на южных склонах Конгура. А в августе 2000 г. с вершины шеститысячника Кызыл-Сель на Кашгарском Памире нам уже открылись где-то вдали на юго-востоке плохо различимые из-за постоянной здесь, на окраине великой пустыни, лессовой дымки цепи Куньлуня, куда мы добрались впервые еще через три года.

В первых поездках мы пересекали Тянь-Шань в районе оз. Чатыр-Кель через перевал Торугарт. На седловине перевала еще оставалась каменная арка времен советско-китайской дружбы с надписью «СССР» со стороны Китая. В последующих поездках до появления регулярного авиасообщения России с Урумчи добирались из г. Ош в Ферганской долине. Здесь, как и в свое время Б. Л. Громбчевский, не раз поднимались на примечательную гору Тахт-и-Сулейман, возвышающуюся над городом, слышали примерно те же истории и поверья, которые приводятся в его мемуарах. Из Оша по старой караванной дороге через перевалы Талдык и Иркештам мы попадали в Кашгарию. В сторону Китая круглосуточно шли фуры, перегруженные металлоломом, – в среднеазиатских республиках разбирали остатки советского хозяйства. Навстречу шли грузовики с китайскими товарами. Как оказалось, по ту сторону границы еще немало местных жителей понимали кириллицу. В киргизской юрте на берегу Гез-дарьи нам показывали бережно хранимую книгу советского времени с фотографиями про процветающую Киргизию.

На наших глазах начиналось уничтожение старых самобытных кварталов Каш-гара и преобразование центральной части города в духе глобализации по-китайски. В те годы это в меньшей степени коснулось Хотана и Керии, расположенных на юге. Теперь жизнь, быт и устройство этих городов сильно отличаются от той картины, которая предстает на страницах воспоминаний Громбчевского. Уже давно нет здесь описываемых ниже маньчжурских чиновников и солдат. Китайское государство сейчас хорошо организовано, стало больше порядка. Пустыню пересекают прекрасные дороги, электричество протянуто в самые отдаленные горные селения. Под Турфаном раскинулись ветропарки с установленными на них ветряными электростанциями, изготовленными в Китае. Все города севера Кашгарии связаны железной дорогой с центральными и восточными районами страны. В то же время сохранились колорит и своеобразие центральноазиатского уклада жизни: базарные дни в крупных селениях, повозки, связки живых кур и горы мясных туш, уличные ювелиры и кузнецы, национальная музыка, ночная жизнь в месяц Рамадан, горные жители в бараньих папахах, обмен голубями… На галечных россыпях Юрункаша по-прежнему бродят искатели нефрита, у Керии-дарьи мальчишки-продавцы размахивают связками свежей рыбы, а в летние ночи в торговых кварталах можно увидеть людей, спящих на земле прямо у обочины дороги. Стоит заметить, что, как и в давние времена, нам приходилось иной раз сталкиваться с недоверчивостью и подозрительностью местных властей, вплоть до нелепых обвинений в незаконной съемке местности и сборе образцов почвы.