Основное население Кашгарии – уйгуры, китайцы-ханьцы и дунгане. Казахи Синьцзяна проживают вдоль предгорной полосы Восточного Тянь-Шаня и в китайском Алтае на границе с Монголией. Синьцзянские киргизы и таджики-сарыкольцы живут лишь на крайнем западе района – в Сарыколе и на китайском Памире, начиная с верховий р. Каракаш, берущей начало в горном узле Карангутаг. В стороне от дорог их уклад жизни крайне мало изменился. Обитатели горных долин и предгорий западного и северного склонов Куньлуня, которых относят к уйгурам, в работах русских путешественников упоминались как мачинцы (мальчинцы[19]) и таглыки. В их облике и сейчас видно смешение разных древних народов – индоевропейцев, тибетцев, тюрков. Обычаи мачинцев подробно описаны в отчете 4-й Центральноазиатской экспедиции Н. М. Пржевальского. В топонимике района остались следы древнетюркского и древнеиранских языков. К примеру, реки имеют в своем названии, как правило, сложносоставном, корневые основы иранского или тюркского происхождения. К первой группе относятся гидронимы с корневой основой «дарья» (река) – Хотан-дарья, Керия-дарья, Ния-дарья и др., ко второй – с основой на «су» (вода, река) – Аксу, Маркансу и др. Широкое использование иранских и тюркских основ в топонимике района – названиях местностей, гор, перевалов, селений и пр. – представляет собой одну из интересных особенностей, связанную с географическим распределением тюркского и ираноязычного населения в пределах Западной Кашгарии.

Первые маршруты наших путешествий пролегли по высокогорью китайского Памира в районе ледовых гигантов Музтаг-Ата и Конгур. Сегодня близ них проходит стратегическое Каракорумское шоссе, связывающее Китай с Пакистаном. Несмотря на частые оползни и паводки, оно постоянно поддерживается в рабочем состоянии. С дороги нередко видны стоящие поодаль юрты кочевых киргизов. Здесь мы пересеклись с маршрутом возвращения Б. Л. Громбчевского из экспедиции в Канджут. Во второй раз мы оказались на другом отрезке того же маршрута уже в 2005 г. по возвращении из Северо-Западного Тибета, куда вышли с Керии-дарьи через теснины, пустыни и ледники Куньлуня. Обратный наш путь проходил мимо поворота на перевал Русский по долине р. Каракаш через Шахидуллу-ходжу в долину р. Раскем-дарьи и далее через многочисленные отроги и перевалы Куньлуня на равнины Кашгарии. Удалось побывать нам и на Тянь-Шане, в киргизско-китайском порубежье, также посещенном Громбчевским.

Далеко не сразу мы решились подступиться к горной стране, вздымающейся на юге Синьцзяна, – системе хребтов Куньлуня, переходящей в Тибет. Именно здесь проходило не слишком удачное завершение маршрута 2-й Центральноазиатской экспедиции Громбчевского. До этого нами уже был накоплен немалый опыт активной автономной жизни в условиях высокогорий, преодоления встречающихся здесь разнообразных препятствий: скальных ступеней и обрывов, крутых снежно-ледовых склонов, разорванных ледников, бродов через горные реки. То, что было написано в старых отчетах русских и иностранных путешественников, настораживало. Тут были иные, не вполне известные и привычные нам препятствия. На коротком отрезке хребты поднимались до высот в 6500 м. Самые доступные перевалы превышали высоту 5000 м. Стекающие в сторону пустыни реки пробили в лессовых толщах и скальных массивах глубокие и узкие щели-каньоны, доступные для прохождения лишь весной и осенью. Пробившись сквозь передовые теснины, а надо сказать, что приходилось идти местами по пояс в воде или карабкаться высоко над бурлящим потоком по скалам, мы оказывались на огромных – шириной в десятки километров – безжизненных равнинах с отдельно стоящими вулканическими конусами