Розита продолжала чудить и вести себя эксцентрично. По сути, она была типичной американкой с типичными для этой страны желаниями и представлениями о жизни: чистота, порядок, здоровая еда, сытая жизнь, успех в жизни, лучший автомобиль, желательно самой престижной марки. Ее реплики и комментарии не раз становились шутками дня и цитировались.

– Выходит, что Розита не выносит Хулиана, потому что он «плохой гость». Находясь в ее доме, он должен подчиняться ее правилам, а он этого не делает. «Он бунтарь», – говорит она.

– Ладно, я тоже у нее в черном списке. Она следит за мной, когда я выхожу из уборной, чтобы потом проверить, дернул ли я цепочку. Единственный, кто ей нравится, так это Алехандрито.

– Странно, думаешь, между ними что-то есть?

– Не знаю, не знаю! Он бы нам рассказал. Ты так не думаешь? – сказал Игнасио.

– Я вам говорю, она пуританка. По поводу возможных шашней с Алехадрито, точно ничего серьезного, – сказал я уверенно. – Она, скорее всего, по ночам моет полы, и это ее как раз и успокаивает.

Мы долго смеялись над этой шуткой.

В Майами я понял, что мы не профессиональные музыканты, и нам не стать ими никогда. Ну так, маленький оркестрик, собранный из разных личностей с разными интересами. Личностями, одни из которых интересовались музыкой, другие культурой, третьи женщинами, четвертые еще чем-то. Каждый преследовал свои цели и использовал группу как средство, при этом внося свою лепту в развитие и поддержку коллектива.

Мы точно находились в таком месте, где обожают музыку в целом и особенно музыкантов, – марьячи[24]. Мы могли бы произвести впечатление, но должны были играть слаженно, репетировать, быть пунктуальными в наших соглашениях, а для этого нужно было пожертвовать некоторыми своими прихотями и желаниями. Но никому не хотелось напрягаться и работать по-настоящему, поэтому выступления каждый раз были разные. Иногда удачные, иногда нет. Каждый раз это была импровизация чистой воды.

Может, в ней и есть вся соль выступлений «Туны». Каждый выступает на свой лад, просто потому что искренне хочет поделиться всем, что у него есть, не оглядываясь на других, и тут только два выхода: либо зритель это примет благосклонно, либо наоборот. Тут, что называется, как карта ляжет.

Считать себя музыкальной группой было, конечно, не очень правильно. Ведь если бы какой-нибудь любопытный по-настоящему захотел познакомиться с творчеством группы и с самими испанскими студентами, выводы, которые он сделал бы, были бы довольно неоднозначными. Он бы стал частым свидетелем диалогов наподобие этих:

– Слушай Антонион, черт возьми, приведи в порядок свою мантию в конце концов, она выглядит ужасно!

– Всегда вы оба последние. Поживее надо быть. Пока вы приходите, все уходят и остаются только пустые стулья. Почему вы так опоздали?

– Потому что этот парень флиртовал с дочерью хозяина ресторана.

– Как бы не так! А кто, как не ты, зашел в столовую после того, как спел, чтобы выпросить номер телефона у той блондинки, что справа?

Как результат всех этих опозданий – исполнение в пустых залах, где «цыганочка с выходом» не имела успеха и звенели разве что только монеты на самом бубне. И очень часто – недовольные лица тех, кто нес ответственность за организацию выступлений в ресторанах и их своевременное исполнение.

Но, в то же время, были и приятные моменты, например люди, помогавшие нам с поиском мест и контрактами, испанцы, предлагавшие нам свое жилье, а также искренние улыбки публики во время наших выступлений на открытых площадках.

Четверо, не поместившиеся у Розиты, жили у Мирты. Ее дом напоминал дворец. В нем был плазменный телевизор, где была возможность смотреть испанские каналы, стереосистема, машина, гараж, куча комнат, компьютер, бассейн. У ее сестры была комната, в которой было столько игрушек, что, когда мы впервые увидели ее, решили, что ее родня, должно быть, владела заводом по производству мягких игрушек.