– Нет, я вовсе не это имел в виду… Эм…Я знаю, что это не означает ничего!

И пока я делал вид, что сплю, повернувшись к ней спиной, в голове все время вертелась мысль: как глупо получилось, вот досада, а ведь она такая красивая!

В странах, где процветает проституция, болезни на этой почве не редкость, и – да! – я испугался. Конечно, потом я понял, что, скорее всего, в ее цвете кожи не было ничего странного и уж тем более это не была какая-нибудь болезнь, и все же тогда я счел нужным поступить именно так.

Через два часа мы встретились все в дверях этого «любовного гнездышка», и вид у всех был разный: одни пришли растрепанные, другие без верхней одежды. Девушки же немедленно хотели получить оплату за свою работу.

– Посмотрим, посмотрим, вы должны быть хорошими девочками. Приглашаем вас позавтракать с нами и тогда вы получите деньги, не волнуйтесь, – сказал им наш аргентинец.

– Мы знаем место, где все дешево, – сказала главная из них.

Кажется, они хотели, чтобы мы отправились туда, где были их сутенеры, они думали, что уж кому-кому, но им нам уж точно придется заплатить.

– Нет, нет, спасибо. Вчера рядом с отелем мы увидели классную кафешку, где есть все. Я все оплачу. Поедем туда, – сказал наш аргентинец, хорошо знакомый с такими ситуациями.

Прибыв к дверям отеля, мы заплатили за такси и побежали ко входу, несмотря на доносящиеся из такси возгласы протеста девушек, которые хотели, чтобы мы взяли их с собой позавтракать. Во многих бедных странах, роскошные отели – единственные места, куда не пускают сомнительных девушек;

поэтому войдя в отель, мы закрыли за собой дверь, уверенные, что их сюда точно не пустят.

– Ха, ха! Ложимся спать после такой ночи! Ничего не потратив при этом! Вот это да!

Однако, как оказалось, мы рано радовались удачному исходу этого приключения.

Около семи часов утра, Антонион зашел ко мне с испуганным выражением лица и сообщил:

– Мне только что звонил лейтенант Беренгер из полиции и сообщил, что девушки написали заявление на нас, обвинив в том, что мы не заплатили им и, если не уладим это, не сможем выехать из страны. Что будем делать?

– Так, спокойно! спокойно! Дай-ка мне подумать. Давайте соберемся и что-нибудь решим, – сказал я.

– Нельзя быть такими беспутными, смотри, во что мы вляпались, – добавил он.

– Я думаю, что этот Хуан Антонио тот еще проходимец, смотри, куда мы встряли из-за него!

Мы знали точно, что платить не будем. Нужно было что-то предпринять.

– Давайте позовем Хуана Антонио, он тоже в этом отеле, и посмотрим. Если он еще не смылся!

Мы позвали его и через пять минут он появился, предложив поговорить с лейтенантом полиции по телефону. Набрав номер, он представительным и властным тоном начал разговор:

– Лейтенант Беренгер, со мной группа европейцев, которых беспокоят и я бы хотел узнать почему. Я представляю их интересы в этой стране.

После некоторой паузы он продолжил:

– Вы думаете, что такое может произойти с интеллигентными европейскими студентами? Нет, это просто оскорбительно. Если вы не уладите это дело, к моему сожалению, мне придется использовать все мои связи, в том числе и в вашей полиции, хотя я не хочу беспокоить такие высокие должностные лица из-за таких нелепых ошибок.

И следом:

– Ничего, ничего. Скажите мне ваше имя и посмотрим. Это вы ведете это дело? Ничего, я разберусь. Это неприемлемо, что их беспокоят. Это не должно повториться. Отлично, до свидания! – сказал он и повесил трубку.

На его губах играла легкая улыбка. Он посмотрел на нас всех, озадаченных и пытающихся понять суть разговора.

– Никакого лейтенанта Беренгера не было, и девушки не писали заявление, – торжествующе сказал он. – Это был их сутенер. Он хотел напугать вас, чтобы вы заплатили. Какие же вы еще дети!