Корабль покачивался на воде и с ним покачивались звезды, густо заполнившие опрокинутую темно-синюю чашу. Стегинт привстал. Над землею восходила луна. Гребцы спали. Кормчий сидел на весле. Корабль продолжал идти, движимый течением и слабым ветром. Патрик сидел чуть поодаль.

– Как себя чувствуешь? – спросил он, увидев, что Стегинт проснулся.

– Почему у тебя такой странный крест? – спросил ятвяг.

– Это ирландский крест. Круг в центре означает солнце. Если взять крест и вытянуть руку, глядя на небо, солнце попадет в этот круг. Как бы заполнит его.

– Твой народ поклоняется солнцу?

– Нет. Обычное солнце нашего мира мы понимаем как образ, символ истинного солнца – Бога нашего, сотворившего все светила.

– Можно мне посмотреть?

– К этому предмету надо относиться с благоговением. Это значит уважительно-уважительно, говорю я, и с трепетом в сердце.

– Обещаю-обещаю, я не обижу твоего Бога.

Патрик протянул крест. Стегинт осторожно принял, вытянул руки в сторону луны, и серебристый свет наполнил круг, опоясывающий перекрестье.

Утром за бортом была уже не Висла – гребцы налегали на весла, ведя корабль против течения. Пополудни, после привала, миновали место слияния двух притоков.

– Далеко до Пултуска? – спросил Патрик одного из корабельщиков.

– Шесть поприщ, – ответил тот, – плохое место проплываем…

– Почему?

– Разве пан не слышал, как напали на русинов? Всех убили. Товар взяли. Корабли затопили.

– Кто мог совершить такое?

– Мало ли, какие поганцы[38] могут из лесу выйти? Мой брат ставил сети ниже по течению. Он видел, как по реке прошли две ладьи, а потом по лесу мимо берега прошли вооруженные люди. Говорит, сердце ушло в пятки, словно смерть увидел. Замер со страху, стоит. А они мимо проходят, словно не видят его. То ли, правда, не заметили, то ли не до него было. Он расхрабрился тогда – хотел их выследить, но одумался. А утром рыбаки нашли на берегу много трупов.

– Хотел бы я поговорить с твоим братом.

– Чтобы он пану проповеднику в уши заливал, как он в лесу с мертвецами повстречался? – корабельщик засмеялся. – Думаю, он тоже был бы не прочь.

– А скажи, правда ли, что около месяца назад Болеслав Плоцкий посетил Пултуск?

– Было.

– Какое дело он мог иметь в этом городе?

– Слышал, что он направлялся в Литву.

– У него добрые отношения с князем Тройденем?

– Об этом пан пусть вельмож и епископов спрашивает.

– А большая дружина с ним была?

– Нет. Две дюжины от силы. Если пан проповедник думает, что Болеслав напал на корабли, он ошибается. Это сделали не христиане.

Стегинт прищурился.

– Почему пан так думает? – спросил Патрик.

– Я видел это место сразу после бойни. Нас наняли, чтобы мы сплавили трупы на кладбище. Земля была напитана кровью. Все посечены, порублены. Одни – в лесу, другие – у воды. Видно, их застали врасплох. И вот одного мертвеца я никогда не забуду. Лежит на спине с широко открытыми глазами. А нутро исторгнуто и разбросано по земле – сердце, печень, желудок. Только мухи роятся.

– Ясно, – кивнул Патрик, – корабли подняли?

– Нет. Если пан проповедник повернет голову, увидит, как мачта из воды торчит. А вон там и затока, где они пристали к берегу.

Корабельщик показал рукой. Стегинт приподнялся, чтобы лучше рассмотреть. Патрик переглянулся с ятвягом и обратился к кормчему:

– Пан капитан, можем ли мы сойти?

– Здесь? – кормчий с недоумением посмотрел на двух странных монахов.

Путники выбрались на берег, выжимая воду из намокших плащей, и без сил упали на теплый песок. Корабль продолжил путь.

– Я понял, – сказал мальчик, – ты хочешь, чтобы я нырнул.

Речные волны ярко блестели на солнце, но это был холодный металлический блеск, какой бывает в конце лета – начале осени. Стегинт снял одежду и неспешно вошел в реку по пояс. Потом легко оттолкнулся от песчаного дна и поплыл к тому месту, где виднелась верхушка мачты. Ухватившись за нее, он сделал глубокий вдох и, двигаясь вдоль скользкого ствола, ушел вниз. Сквозь желто-коричневую муть он различил лежащий на дне остов, похожий на большую рыбину. Ни следов товара, ни трупов. Стегинт проплыл вдоль бортов. Грудь начало распирать, и ятвяг вынырнул, чтобы отдышаться и опять уйти под воду. Края ладьи еще не успели покрыться ракушками и водорослями. Пальцы прикасались к палубным доскам, нащупывая то, что не могли увидеть глаза. Под руку попалась какая-то вещица. Стегинт всплыл, разжал пальцы – в ладони лежала орихалковая серьга.