Опыт удался, и Николай I приказал замостить торцовыми шашками площадь перед Зимним дворцом, Большую Морскую и Караванную улицы, часть Малой Морской, набережную Мойки, Английскую и Дворцовую набережные и часть Литейной улицы. «Мостовая сия есть совершенный паркет», – восхищался журналист.

Но все это в центре и ближе к центру. А на окраинах мостовые если и существовали, то не торцовые и не булыжные, а бревенчатые или дощатые; тротуаров или вовсе не было, или их заменяли дощатые мостки.

Так же обстояло дело и с уличным освещением. В центре города количество фонарей с каждым годом увеличивалось, окраины же тонули во мраке. Из более чем четырех тысяч фонарей, горевших на территории Петербурга, едва десятая часть приходилась на окраины.

Фонари зажигали по сигналу. Сигналом служил красный фонарь, поднимаемый на пожарной каланче в каждой части города.

По вечерам на петербургских улицах появлялись фонарщики – в фартуке, с лестницей на плече. Каждый нес ведерко, покрытое опрокинутой воронкой. «Заметно темнеет; грязные фонарщики кучами сидят на перекрестках некоторых улиц, пристально глядя в одну сторону; когда появится там, над домами Большой Морской, как метеор, красный шар, они, взвалив на плечи свои лесенки, отправляются зажигать фонари. Вы каждого из этих людей примете в темноте за какое-то странное привидение, когда, приставив лестницу к столбу, он закроет от ветра себя и фонарь длинною полупрозрачною рогожей», – рассказывал о фонарщиках современник.

Уличные фонари горели по ночам с 1 августа до 1 мая – девять месяцев в году. Зажигали и гасили их в разные часы, в зависимости от времени года: в ноябре зажигали в четыре часа дня, а гасили в семь часов утра; в апреле зажигали в девять часов вечера, а гасили в два часа ночи.

Петербургские белые ночи давали возможность три месяца в году обходиться без уличного освещения.

При каждых двадцати пяти фонарях состояли два фонарщика.

Все фонари были масляными. Жгли в них конопляное и ламповое масло, зажигали с помощью сальных свечей. Горели они тускло, давали мало света.

Под таким тусклым петербургским фонарем оказался в роковую минуту своей жизни герой пушкинской «Пиковой дамы»: «Погода была ужасная; ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты. Изредка тянулся Ванька на тощей кляче своей, высматривая запоздалого седока… Германн стал ходить около опустевшего дома: он подошел к фонарю, взглянул на часы, – было двадцать минут двенадцатого. Он остался под фонарем, устремив глаза на часовую стрелку и выжидая остальные минуты».

В начале 1830-х годов попытались заменить масляное освещение газовым. Недалеко от Казанского собора был устроен резервуар, от него проложены трубы к ближайшим магазинам и лавкам. Но случившийся пожар все уничтожил.

Одно только здание Главного штаба освещалось газом и снаружи, и внутри.

В 1837 году учреждено было «Общество освещения газом Санкт-Петербурга». Оно построило на Обводном канале газовый завод, а на Миллионной улице – новый резервуар, от которого по газопроводу газ шел к уличным фонарям. Однако этих фонарей, восхищавших современников своим ярким светом, насчитывалось всего около двухсот, горели они лишь на Дворцовой площади, на Невском проспекте от Адмиралтейства до Литейной улицы, на Большой и Малой Морских и еще кое-где в центре. В остальных же местах стояли по-прежнему масляные фонари.

Еще хуже, чем с освещением, обстояло дело со снабжением населения питьевой водой.