Пожарные были сноровисты и усердны, но средств к тушению огня имели немного и потому не всегда действовали успешно. Им, например, не удалось потушить пожар в Зимнем дворце, который зимой 1837 года почти весь сгорел внутри.

Так экономия на строительстве водопровода, экономия на благоустройстве столицы оборачивалась разорительными убытками.

Благоустройство Петербурга шло медленно и, как все в столице, служило интересам привилегированных, избранных и еще больше подчеркивало контраст между пышным центром и жалкими окраинами.

В «Евгении Онегине» и «Медном всаднике», «Пиковой даме» и «Домике в Коломне», «Станционном смотрителе» и «Египетских ночах», в дневниковых записях, задуманных как история современности, и многих других пушкинских произведениях перед нами возникает обширная галерея петербуржцев – от царей и вельмож до нищих канцеляристов и крепостных слуг. Пушкин-поэт и Пушкин-историк долго и пристально размышлял над социальным устройством Северной столицы.

Противоречия между классами и сословиями, постепенно меняющаяся роль каждого из них в жизни страны – все это в Петербурге проступало особенно отчетливо. Состав столичного населения отражал социальные особенности всей России. Петербург был зеркалом России – ее политического и общественного строя, ее экономического и интеллектуального развития.

Кто жил в столице рядом с Пушкиным? В чьи лица и судьбы он всматривался, думая о прошлом и будущем своего народа?

В Петербурге жили люди разных сословий и занятий. Знать, занимающая высшие должности в государстве. Среднее и мелкое дворянство, состоящее на штатской и военной службе: чиновники и офицеры. Нижние воинские чины. Духовенство. Литераторы, художники, актеры, ученые, учителя, врачи. Воспитанники учебных заведений. Торговцы. Ремесленники. Мещане. Фабричные и заводские рабочие. Многочисленные крестьяне – пришлые оброчные и дворовые при господах.

В 1800 году в Петербурге проживало 220 208 человек. В 1818 году – 386 285 человек. А в 1836 году – уже 451 974 человека.

Население столицы за три с половиной десятилетия выросло более чем вдвое и продолжало неуклонно расти. Но росло оно не за счет увеличения рождаемости. В эти десятилетия в Петербурге умирало больше, чем появлялось на свет. Население Петербурга росло за счет пришлых. Из разных губерний в поисках заработка приходили в столицу тысячи оброчных мужиков. Землекопы – из Белоруссии. Каменщики, гранильщики, штукатуры, печники и мостовщики – из Ярославской и Олонецкой губерний. Маляры и столяры – из Костромской. Пришлые туляки занимались коновальным ремеслом, служили в кучерах и дворниках. Ростовчане – в огородниках. Владимирцы плотничали. Тверяки сапожничали. Одни оставались на постоянное жительство, другие на время.

Крестьяне составляли подавляющую часть петербургского населения. В 1821 году дворян в Петербурге было 40 250, а крестьян – 107 980. В течение 1821–1831 годов количество дворян, живших в городе, увеличилось на 2650 человек, а крестьян почти на 10 000.

Петербург был «мужской» город. Сюда на заработки из деревень приходили кормильцы. Здесь квартировали тысячи солдат гвардейских полков. Женщин насчитывалось втрое меньше, чем мужчин.

Было в столице немало иностранцев. Так, в 1818 году они составляли почти десятую часть всего населения. Примерно половина из них занималась ремеслом, врачебной практикой, содержала аптеки. Другие торговали, были гувернерами и учителями в дворянских семьях, мастерами и подмастерьями на фабриках и заводах, а также нанимались слугами. Петербургские аристократы любили окружать себя иностранными слугами. Так, например, княгиню Е. И. Голицыну – пушкинскую Princesse Nocturne – при ее отъезде за границу в 1815 году сопровождали: «…дворецкий Иоганн Шот, венгерский подданный, Михаил Фадеев, дворовый ее сиятельства человек, и араб Луи Обенг, французский подданный».