Он быстро доплыл до тонущего мальчишки, подхватил его под мышки и вместе они добрались до берега. Мальчики рухнули без сил на губку. Когда утопающий отдышался, он поблагодарил своего спасителя:

– Спасибо, Шурка!

Санька на секунду даже перестал дышать. Шуркой его называли только родители. Он внимательно поглядел на спасенного и обомлел. Перед ним на мягкой коралловой губке сидел его отец, но только сильно помолодевший.

– Папа? – Санькиному удивлению не было конца. – Не может этого быть. Ты снова молодой.

– Правда? – юный Александр Иванович, казалось, тоже был удивлен. Он посмотрел на свои руки, потом ощупал всего себя, будто искал что-то. – А я думаю, что это с моим голосом?

– Ничего себе! – произнес Санька. – Ты как на той фотографии из шкафа, только еще моложе.

Санька был настолько сильно поражен этим перевоплощением, что даже не обратил внимания на отцовскую одежду, которая так же уменьшилась в размере и была впору помолодевшему Александру Ивановичу.

Происходящее не укладывалось в его голове: весь этот дым в кабинете дяди Феди, падение в море из школьного компота, мягкие, как губка, камни и, наконец, папа-подросток. А сколько еще ждало их впереди, юные путешественники даже не могли себе представить.

Ерундистика начала их удивлять с первого прикосновения к ней. Все вокруг было необычным. Сладкое море цветом воды больше напоминало пруд, но его границ не было видно – водная гладь разливалась до самого горизонта. Небо было не голубым, а розовым, каким бывает в момент заката. Однако солнце стояло высоко и не собиралось покидать небосклон.

Берег был крутой. Сразу за мягким губчатым пляжем начинался подъем из такого же мягкого коралла. Ни птиц, ни животных, ни людей – только шум компотного прибоя. Пока два Саньки удивлялись происходящему, узнавали друг друга и окружающий новый мир, одежда на них высохла и засахарилась. Теперь в ней находиться было неприятно, рубашка и брюки стали жесткими и липкими. Санька вдруг вспомнил об оставленном в кабинете дяди Феди рюкзаке с запасной одеждой, но тут же сообразил, что при падении в воду и она бы пришла в негодность. Он решил, что нужно раздеться и дальше идти в плавках. Так ребята и поступили.

Вскарабкавшись по мягкому коралловому склону, Саньки оказались в еще более удивительном месте. Они увидели поле из фиолетовой травы, а сразу за ним широкую полосу черного леса. И снова картинка ударила по глазам своей цветовой гаммой: розовое небо, фиолетовая трава, черные деревья. Это вполне бы сгодилось для Санькиной компьютерной игры. Пейзаж был словно нарисован яркими фломастерами.

Вдоль леса шла узкая сверкающая бликами дорожка, к которой ребята и направились. Фиолетовая трава оказалась довольно жесткой и напоминала проволоку в пластиковой оплетке – такую Санька видел в отцовской лаборатории, в университете. Идти по ней босиком было довольно сложно. Секрет этой травы Саньке еще предстояло узнать, а пока «проволока» впивалась в пятки, щекотала их, но не ранила. Так что до дороги наши путники добрались без травм.

На обочине они остановились и снова удивились увиденному: дорога не была асфальтирована или отсыпана щебенкой, она представляла собой цельный лист отполированного до блеска железа, без начала и конца. Сталь имела зеркальную поверхность и отражала розовое небо. Санька присел на корточки и дотронулся рукой до поверхности стального зеркала. Она была чуть теплой. Тогда Санька оперся обеими руками на стальной лист и, вытянув голову вперед, увидел в нем самого себя. То же самое сделал и второй Санька, который пришел от своего отражения в полный восторг: