Зная, что одна теория без опытов никогда не могла бы довести корабельное строение и вообще всю науку мореплавания до такого совершенства, до какого в наши времена она доведена, и что последующие мореплаватели, пользуясь как опытами, так и ошибками своих предшественников, успели в усовершенствовании сего трудного, требующего многих познаний ремесла, я не стыжусь признаться в сделанном мною по сему случаю упущении: при исправлении шлюпа корабельный мастер Мелехов делал по моему представлению все то, что было возможно и согласно с его должностью, и если бы я ему предложил, когда он переделывал корму, сделать оную не так отлогу и уменьшить навес, то, видя пользу, могущую от сей перемены произойти, он, конечно, согласился бы на мое требование, хотя чрез такую перемену судно и потеряло бы много того виду, который делал оное похожим на военный шлюп, что было немаловажной метою г-на мастера, – впрочем, сию ошибку приписать ему совсем невозможно. Если бы в предмете нашего вояжа заключалось какое-нибудь военное действие, а особливо такого рода, чтобы нужно было находиться во всегдашней готовности встретить неприятеля на море, то в таком случае «Диана» имела другой, весьма важный недостаток, который при самом малом волнении отнимал у нее все выгоды ее вооружения: порты были так близко от воды, что в море, кроме тихой погоды, их почти никогда открыть было невозможно, а в крепкие ветры, будучи плотно закрыты, но не конопачены, они всегда много впускали воды, отчего происходила мокрота и сырость, весьма вредная здоровью служителей, которые жили на гондеке. Но так как мы пошли из России будучи в мире с целым светом, и в предмете нашей экспедиции не заключались никакие военные предприятия, следовательно, сей недостаток для нас не был чувствителен. Порты в морях, подверженных частым бурям, я всегда приказывал конопатить, оставляя по одному на стороне для воздуха в хорошие погоды, отчего мы никакой сырости в палубе не имели.

До сего я не упоминал о числе больных, бывших на шлюпе: со дня нашего отправления из России опасным или продолжительным болезням никто подвержен не был, а на головную боль и резь в животе почти каждый день жаловались по два и по три человека; сии припадки, однако ж, проходили очень скоро. А когда мы были в Северном море, то число больных было чрезвычайно велико, судя по комплекту всех людей нашего шлюпа: 10, 15 и один раз 17 человек вдруг занемогли – все они страдали кружением головы, поносом и рвотою, но недолго, через день или через два все проходило, и они опять были здоровы. Такой неприятный случай сначала очень меня беспокоил: я хотел знать причину оному, но лекарь не мог понять, что бы могло причинить такие странные припадки в здоровых молодых людях, крепкого сложения и приобыкших к морской службе, которым производили в пищу самую лучшую провизию и достаточное, но умеренное количество крепких напитков, а часто в холодную погоду давали и чай. Напоследок лекарь объявил, что, по его мнению, причиной помянутым припадкам есть свинец, коим были обиты внутри ящики, из которых пресную воду раздавали команде. Я совершенно был уверен, что на английских кораблях всякое утро пресную воду, достав из трюма, выливают в большие ящики, обитые внутри свинцом[42], из которых после служители посредством кранов берут воду для питья.

Будучи около пяти лет почти беспрестанно очевидным сего свидетелем, я не мог вообразить, чтобы свинец мог быть причиной какой-нибудь болезни; притом мы ящики сии вытирали каждое утро и держали весьма чисто. Но, уважая мнение искусного лекаря в таком важном деле, о котором он умел лучше судить, я запретил раздавать воду из ящиков, однако ж люди не переставали хворать, а с наступлением теплой сухой погоды болезнь сия совсем прошла. Мне кажется, не справедливее ли бы было причину оной приписать недостатку в одежде. В России им выдано было только летнее легкое платье, а зимнее предписано купить в Англии. Они в надежде на летнее время и на скорое прибытие в Англию продали все свое платье, кроме казенного мундира, и потому в мокрую погоду, будучи подвержены необыкновенному холоду и сырости, не имели нужной для перемены теплой одежды. По крайней мере, я думаю так, впрочем, не будучи сам медик, не смею точно утверждать, чтобы и свинец не был настоящей причиной сему неприятному случаю.