Завершив написание отчетов о Монголо-Камской экспедиции, Козлов сразу же начал подготовку нового путешествия. «Нет сил находиться в бездействии», – писал он осенью 1906 г. своему другу, секретарю РГО А. А. Достоевскому, – «невыносимая тоска по Азии, такая, какую я себе не мог представить!»[128]. Желание вновь отправиться в путешествие усиливала также информация об очередной центральноазиатской экспедиции шведского исследователя Свена Гедина[129], хорошего знакомого Козлова и, можно сказать, конкурента по географическим открытиям в этом регионе.

Первоначально Петр Кузьмич планировал, что новый маршрут пройдет по Южной Монголии и той части Кама, которая на западе граничит с обратным маршрутом его Монголо-Камской экспедиции, а на востоке – с маршрутом экспедиции Г. Н. Потанина 1884–1886 г. в Ганьсу. Но в силу обострившихся российско-британских отношений после так называемой военно-дипломатической миссии Ф. Янг-хазбенда в Тибет в 1903 г.,[130] в результате которой Далай-лама XIII вынужден был бежать из Лхасы, Министерство иностранных дел не рискнуло отправить российскую экспедицию в Кам.

Весной 1907 г. Козлов вновь поднял вопрос об экспедиции и представил на рассмотрение П. П. Семенову-Тян-Шанскому новый маршрут, изменив посещение Кама на изучение северной части провинции Ганьсу. После получения его предварительного согласия Козлов, как офицер при Генеральном штабе[131], доложил своему непосредственному начальству о «желании ИРГО организовать экспедицию исключительно для научного исследования малоизвестных до сего времени областей Монголии и северо-западной части провинции Ганьсу и поручить ведение названной экспедиции ему, Козлову»[132].

Этот маршрут вполне устроил Министерство иностранных дел, поскольку «никаких неудобств и возражений» с точки зрения политической не вызывал, при условии, что подполковник Козлов будет строго придерживаться намеченного пути, «не вдаваясь в области, связанные с Тибетом»[133].

П. П. Семенов-Тян-Шанский представил проект новой экспедиции Козлова 24 мая 1907 г. на рассмотрение Совета РГО. При обсуждении вопросов ее финансирования он предложил использовать средства несостоявшейся Месопотамской экспедиции[134], выделенные РГО по «высочайшему повелению» еще в 1903 г.

Однако не все участники заседания[135] были готовы поддержать новую инициативу Козлова. Некоторые члены Совета считали, что не следует расходовать такие большие средства на «исследование отдаленных стран, хотя и сопредельных с Россией», полагая, что было бы целесообразнее использовать их не на одну, а на несколько экспедиций в страны, более близкие к России[136]. Для принятия окончательного решения Совет попросил Козлова представить более подробный маршрут предполагаемого путешествия.

Повторное рассмотрение плана экспедиции состоялось через несколько дней, 29 мая 1907 г. На заседании выступил сам Козлов. В своем докладе путешественник отметил, что его, прежде всего, интересовала Камско-Сычуаньская область. Но поскольку проект этот встретил противодействие со стороны МИД, он решил оставить в стороне Кам и подробнее изучить именно те районы, которые рекомендовал МИД^>[137]. В итоге он выбрал следующий маршрут: из Урги пройти через Гоби новым меридиональным направлением до Дэньюаньина, где при содействии Алаша-вана и бывшего участника Монголо-Камской экспедиции, а ныне представителя торгового дома «Собенников и братья Молчановы» Ц. Б. Бадмажапова устроить базу экспедиции и метеорологическую станцию. Здесь в январе 1908 г. экспедиция разделится на две партии: западную и восточную. Первая, во главе с геологом (А. А. Черновым), должна будет заняться изучением исторической дороги Гань-чжоу – Хара-морит – Пекин; затем из Ганьчжоу сделать петлю до монастыря Таги-чойлинь и долины Эдзин-гола и или вернуться на экспедиционную базу, или направиться в южном направлении, через Наньшань к озеру Кукунор.