Ему казалось, что так же мертвецы поступят и с ним – растопчут и разорвут. Сенька видел их оскаленные пасти и мертвые глаза. Слизь, текущую по подбородку, и скрюченные окровавленные пальцы с выдранными ногтями.

Он пробовал пить воду, но тут же выблевывал ее обратно. Попытался съесть яблоко – и тоже не смог.

Несколько часов подряд Сенька, скукожившись, лежал на своем импровизированном лежбище, прижав к себе Барсука. Ночью опять вышел на верхнюю площадку и увидел, что на месте смерти мужика по-прежнему стоят мертвецы. Теперь они не раздирали его на палубе, а просто стояли. Тела немца на том месте не было.

Промаявшись до первых лучей солнца, он заснул тяжелым смурным сном с массой видений. Беловолосый мужик приходил к нему во сне, хлопал по плечу, улыбался ровными белыми зубами. А потом пропадал в кровавом тумане. Маленькая акробатка делала кульбиты над сотнями мертвецов и оборачивалась змеей. Желтые паруса яхты вспыхивали и тухли. Сеньку бросало в холод, потом в жар.

Прошло еще несколько дней, кораблей больше не было. Яхта с желтыми парусами, веселыми корабелами и спасенной девочкой скрылась за горизонтом, видимо, посчитав, что лайнер обречен.

Еще спустя день Сенька разболелся сильнее, то ли сказался нервный шок, то ли просквозило морскими ветрами. Морозило, бросало в жар, отсутствовал аппетит. Жесткая койка не давала покоя.

Океан штормило, парень не вылазил из своей каморки, задраив люк наверх. Ливень хлестал по окнам камбуза, смывая грязные разводы. Первую ночь непогоды «Косту Грандиосу» ощутимо качало. Со столов летела посуда, по полу катались банки с консервированными ананасами. Мертвецы на палубах валились с ног, многие выпадали в бушующий океан. Часть продолжала болтаться на волнах, словно поплавки, часть шла ко дну. Вспышки молний выхватывали оскаленные лица остальных. Один из шлюпов окончательно сорвался с лебедки и с грохотом разбился о борт лайнера, выбив несколько иллюминаторов и ободрав обшивку.

Над палубой летали куски корабельной газеты, напитываясь влагой, они прилипали к окнам, забивались во все щели. Бассейны расплескивали свою воду по гладкому покрытию корабля и тут же наполнялись новой – дождевой.

Так длилось три дня. И все эти три дня Сенька болел. На третий день стало очень холодно. Ливень не прекращался, вода заливалась в открытые двери салонов лайнера, протекала в шикарные рестораны, попадала даже в трюм. Сквозь открытые окна кают влага проникала внутрь, напитывая деревянные кровати и ковры.

Некому было закрыть двери и окна, никто из услужливых стюардов и приветливых матросов больше не следил за кораблем. Брошенное белоснежное судно под струями ливня превращалось в затхлый и мрачный корабль-призрак. Не было больше веселого добряка капитана, он теперь бродил в поисках крови по лестницам своего бывшего корабля. Не было больше веселых туристов, со смехом летящих с горок мини-аквапарка, они глазели пустыми глазами в темные окна кают. Не было больше учтивых и внимательных поваров, создававших воздушные эклеры, по их мертвенным лицам хлестали ледяные струи тропического ливня.

Сенька витал в бреду и наяву видел картины уничтоженной плесенью былой роскоши круизного лайнера «Коста Грандиоса». Метаясь во сне под грудой тряпья, не имея возможности согреться, чувствуя сырость повсюду, Сенька мечтал еще хоть раз увидеть землю. Твердую землю, а не качающуюся палубу под ногами.

На четвертый день шторм усилился, теперь огромный лайнер качало гораздо сильнее, а на нижнюю палубу даже долетали брызги волн.

Корабль скрипел всеми узлами, ветер выл, проносясь по огромным пустым залам, качал лифты, срывал афиши. Катался по паркету премиум-салонов дорогой хрусталь, рассыпаясь тысячами осколков.