Ни первый, ни второй не обратили внимания на пришельцев, и Тириксис приложил палец к губам, призывая императора не отвлекать мастера от работы. Он повел властелина к каменному столу в дальнем углу строения, на котором расположилось два длинных прямых лезвия для кавалерийских мечей.

Шахрион взял одно из них в руки и довольно хмыкнул – не узнать великолепную сталь жителей подземных чертогов было невозможно.

Оказавшись на свежем воздухе, император склонился над речкой и, зачерпнув воды в ладони, умылся.

– Сколько времени работает кузница?

– Три месяца, – с гордостью отозвался глава рода. – И мастер Паркантис очень старался, трудился без отдыха день и ночь.

– Он три месяца ковал два лезвия? – на всякий случай уточнил император.

– Да, и сделал! Это почти невероятно, обычно одно куется не меньше сезона! – в голосе Тириксиса послышалось благоговение. – Ты спас его сына, владыка, и он будет служить тебе, не жалея жизни.

– А вот этого не нужно, пускай заботится о себе. Времени, в отличие от мастеров, у нас в избытке.

– Я обязательно передам ему твое пожелание, владыка.

– Теперь что касается моего вопроса…

– Не так хорошо, как хотелось бы, – ответил дварф, помрачнев. – Конечно, нужно еще проверять и проверять – слишком уж много шахт понарыли твои предки – но, боюсь, везде будет одинаково. Горы Ужаса слишком стары и слишком давно вырабатываются. А ваши имперские шахтеры оказались, как ни странно, не сильно хуже наших.

– Значит, пусто? – грустно спросил Шахрион, лелеющий надежду руками дварфов отыскать богатейшие залежи золота и драгоценностей, пропущенные добытчиками.

Лицо дварфа стало лукавым.

– Не совсем, владыка. Идем за мной.

Он привел его в небольшой уютный домик, в который неведомым образом хозяева успели натаскать ковры и волчьи шкуры. За несколькими столами сидели молодые девушки, вооружившиеся хитроумными инструментами и самозабвенно шлифовавшие драгоценные камни.

Они, как и кузнец до этого, были столь поглощены работой, что даже не заметили вошедших. Шахрион осторожно подошел к одному из столов и с трудом сдержал вздох восхищения – возле большой свечи блестели ограненными боками три изумруда каждый с фалангу мизинца размером, на другой стороне небольшой кучкой валялись необработанные самоцветы. Император осторожно взял один из камней и крутанул его в пальцах, любуясь совершенством формы, после чего вернул драгоценность обратно.

За одну такую игрушку можно купить десяток хороших мечей, даже если сбыть его по дешевке.

– И много у нас будет изумрудов? – задал император вопрос, когда глава рода повел его дальше.

– Не очень. Жила не самая богатая, но с полсотни крупных камней и около тысячи мелких, думаю, получим, а если повезет, то отыщется еще чего-нибудь.

– Что же, это лучше, чем ничего.

– Лучше, – согласился дварф, – но все равно не стоит рассчитывать на многое.

– И не думал, – ответил ему Шахрион. – Что скажешь про другие богатства гор?

– Великолепное железо, много угля. Нам не хватает только инструментов.

– Постараюсь достать, – пообещал император.

Они подошли к еще одному дому, из которого доносились негромкие голоса, и сильно пахло маслом.

– Идем, владыка, покажу тебе нашу небольшую мастерскую. Кажется, ты хотел ее видеть даже больше, чем кузню? – усмехнулся дварф.

Император кивнул.

– Да, это так. Не обижайся, достопочтенный, но вас слишком мало.

– Я и не обижаюсь, – пожал плечами глава рода, – ты спас всех и вправе распоряжаться нашими жизнями и знаниями так, как пожелаешь. Идем.

В мастерской трудились почти полтора десятка дварфов и, как ни странно, людей. Это были самые опытные, самые преданные и сильнее всего ненавидящие Лигу ремесленники, в надежности которых Шахрион почти не сомневался. Сейчас они усиленно впитывали вековую мудрость прирожденных ремесленников с юга.