Император подошел к зрящему и встал рядом, глядя на оплывший от нестерпимого жара обсидиановый стержень.

– Можно, но артефакт убьет любого, кто попытается завладеть его мощью. Что же касается Лирирона, то он был велик, – произнес Шахрион, осторожно подбирая слова. – Велик и безумен. Ни до него, ни после не рождалось столь щедро одаренных Матерью. Даже Шахрион Первый, упомянутый вами, вряд ли смог бы устоять против Лирирона в магическом поединке.

– Да, он был единственным в своем роде, других таких не рождалось, – согласился эльф. – Не зря говорят, что безумие и гениальность ходят рука об руку. Ирония судьбы – гений, который должен был завершить дело предков и утвердить власть Империи на всем континенте, первым повел ее по дороге в пропасть.

«Не ее одну», – подумал Шахрион. – «Элиренатию он все-таки прихватил с собой за компанию».

В целом же эльф был прав – та война, шедшая восемь с лишним сотен лет назад, обескровила оба вцепившихся друг другу в глотку государства и родила первого из предателей-кольценосцев, переметнувшегося на сторону Лиги.

«Интересно, Ратриола действительно видел, как безумный император призвал огненную погибель на эльфийские города»? – Шахрион бросил беглый взгляд на собеседника. Лицо – застывшая маска, без единого изъяна или морщинки. Да, отмеченные Матерью живут дольше обычных людей, но до эльфов им далеко, очень далеко. Быть может, сказки правдивы и звездорожденные не стареют?

Вне зависимости от этого они не перестают быть врагами. Смертельными и ненавистными. Будь у Шахриона возможность, он бы с радостью повторил подвиг славного предка, но, увы, за прошедшие века императорский род изрядно измельчал. Теперешний Черный Властелин даже в мечтах не мог тягаться с одним из сильнейших магов континента.

Эльф же, словно и не был на тайной встрече с извечным врагом, сделал пару шагов в сторону. Он остановился возле знамени, пробитого в трех местах. На полотнище, каким-то чудом сдержавшим бег веков, была изображена злобно оскаленная волчья пасть.

– Племя Алых клыков, как же, помню. Самый верный и могучий союзник Империи, ставший таким после хорошей взбучки. Ныне, увы, переставший существовать. Правда, грустно, когда не можешь защитить своих друзей? – Эльф обернулся и краешками губ улыбнулся императору. – Я ведь не злоупотребляю вашим временем, владыка?

– Что вы, все в порядке, зрящий.

Шахрион гадал, что это – изощренная месть за вынужденное ожидание, или все-таки эльфийская дипломатия? Звездорожденные всегда славились неторопливостью и любовью к длинным беседам, наполненным намеками и подколками. Общаясь с ними, волей-неволей приходилось подстраиваться.

– Отвечу на ваш вопрос, зрящий: потеряв старых друзей, можно найти новых.

– А если новые друзья – старые враги. Как тогда быть?

Все-таки дипломатия. Ну что же, если Ратриола хочет начать издалека, ничто не мешает императору поступить таким же образом.

– Не очень мудро все время оглядываться в прошлое, нужно жить будущим.

– Тот, кто не смотрит назад, не сможет идти вперед, император, – эльф отошел от стены с трофеями и сел в кресло, – однако мне будет интересно узнать, что глубокоуважаемый Властелин видит в грядущем?

Эльф произнес эти слова столь искренне, что даже Шахрион на мгновение поверил в неосведомленность древнего мага, но наваждение быстро схлынуло. Ратриола знал, о чем будет просить Шахрион, равно как и император прекрасно представлял, что его просьба будет выполнена, но независимо от этого партию следовало разыгрывать до конца – таковы правила игры, которую придумали задолго до него.