Парень вернулся на конюшню раньше, чем приехал четвертый сын конунга и принял его лошадь. Хотя они были ровесники, сын конунга словно бы вовсе не замечал конюха. Взяв под уздцы Гратиса, Ветике отвел его в стойло, снял сбрую, обтер бока и накормил коня. А после, он отправился на площадь, где обычные жители Грессдала чествовали своих новых воинов.

Новый день сына конунг начался с сильной боли в ногах, она не давала спать и заставляла ворочаться, при это любая поза была не удобной.

«О духи, что за новое испытание вы придумали для меня сегодня?» – мысленно простонал Ветике.

Открыв тяжелые припухшие веки, юноша оглядел себя – он был грузной женщиной средних лет.

«Я не готов к этому! Это слишком!» – в отчаянье подумал Ветике.

На этот раз никто не звал его и не будил, но продолжать лежать на твердой кровати было больше похоже на пытку. Правда, с первого раза подняться у парня не получилось. Наконец, он перекатился на бок и тогда уже кое-как, поднялся.

– Как тяжело-то! А ноги, что за напасть такая? – простонал вслух юноша сиплым голосом.

С трудом обрядившись в женское платье и повязав косынку, Ветике вышел из комнаты. Судя по всему, он был во дворце, в части для слуг. Пройдя немного вперед, он увидел открытую дверь на большую кухню.

«Так значит, сегодня я повариха Тилрид. И как мне быть? Я, ведь, совсем не умею готовить.»

На кухне уже сновали младшие поварихи.

– Доброе утро, Тилдрит! – сказала одна из женщин, – Опять плохо спала? – кухарка осмотрела неряшливое одеяние, обычно аккуратной женщины.

– Мучают боли, – ответил Ветике.

– Так посиди, сейчас заварю тебя отвар, мы тут уже почти управились. Хлеб уже в печке!

– Ты очень добра. – ответил юноша, с трудом опускаясь на скамью, стоящую рядом с большим деревянным столом.

Младшие кухарки сновали по кухне, готовя завтрак для всех обитателей замка. Работа была слаженной и пока не требовала вмешательства старшей поварихи.

– Что мы будем подавать на сегодняшний пир? – когда в работе образовалась пауза, спросила главная помощница.

«Ох, и откуда же мне знать-то? Что было в тот вечер на столе?» – однако, воспоминания о праздничном пире уже почти стерлись у юноши в памяти за эти насыщенные на события дни. «Ладно, этот пир устроен в честь моего посвящения, значит, пусть готовят те блюда, которые люблю я.»

Ветике перечислил свои любимые блюда.

– О, ты решила приготовить все, что любит младший сын конунга, очень мудро с твоей стороны!

«Вот-те на! Я даже не знаю как зовут эту женщину, а она знает мои любимые блюда. Вот, что имела ввиду шаманка, когда говорила, что я должен знать и любить свой народ. Мне нужно быть внимательнее к подданным своего отца.»

Но отсиживаться и дальше на своем месте, у Ветике не получилось, пришлось заняться делом. К его радости, руки прекрасно знали свою работу, а в голове сами собой всплывали подробные рецепты блюд. К ввечеру, когда начался пир, у главной кухарки не было сил даже поднять руку. Она оставила на кухне младшую обслугу и побрела к себе в комнату, ноги не переставали болеть весь день. Сбросив с себя одежду, юноша тяжело опустился в кровать.

Прежде чем открыть глаза следующим утром, Ветике прислушался к своим ощущениям. Ничего не болело, было мягко и чувствовал он себя так, словно был собой. Надежда зажглась в его сердце, и юноша приоткрыл один глаз. Расписной потолок своей комнаты он узнал сразу.

«О, духи, благодарю вас! Наконец-то, это испытание закончилось!»

Мальчик встал и увидел заготовленные у кровати его тренировочный меч и щит. Того настоящего меча, что подарил ему отец, в комнате не было.