Началась смертельная игра в прятки между вековыми деревьями. Они кружили друг вокруг друга, используя стволы как щиты. Стрелы со свистом рассекали сумеречный воздух, впиваясь в древесную кору в опасной близости от их голов. Рол чувствовал, как кровь стучит в висках, как время растягивается, превращая мгновения в бесконечность.

В сознании промелькнуло наставление старого Нара, главного охотника племени: «Не спешать. Дышать ровно. Стать единым с луком и стрелой. Пусть рука будет продолжать лук».

В конце концов, охотничья выучка взяла верх. Последняя стрела Рола нашла свою цель – прямо в грудь чужака, туда, где билось его сердце. Существо издало утробный, нечеловеческий крик и рухнуло наземь, конвульсивно содрогаясь в предсмертной агонии.

Схватка оставила Рола изможденным и раненым – стрела противника прочертила жгучую борозду на его плече. Он с горечью осознал, что сражаться с этими существами невероятно сложно. Несмотря на свой приземистый рост, они обладали поразительной силой и выносливостью, а их ярость в бою вселяла первобытный ужас.

Запах крови и смерти преследовал его всю дорогу к убежищу. Войдя в пещеру, он увидел Лию, лежащую у тлеющих углей костра. Трепещущие отблески пламени играли на ее измученном лице, придавая ему призрачное, нереальное сияние. Она приподнялась на локте, и ее карие глаза, полные тревоги и надежды, встретились с его взглядом.

– Ты вернуться! – выдохнула она с неприкрытым облегчением, и в ее голосе дрожали невыплаканные слезы. – Я слышать крики в лес. Это быть они, правда? Злые духи?

Рол кивнул, высыпая перед Лией собранные лечебные растения – длинные, шероховатые листья вербены, извилистые корни речной травы, душистые темно-синие ягоды можжевельника.

– Да, это быть они, – произнес он, стараясь говорить спокойно, но в голосе слышалась неприкрытая усталость и напряжение. – Но ты не бояться, я.. разобраться с они.

Лия нахмурилась, ее прекрасное лицо исказилось от тревоги и физической боли, терзавшей ее израненное тело.

– Ты драться с они? Один? – Она судорожно схватилась за его руку, пальцы впились в кожу, словно цепляясь за последнюю надежду. – О, Рол, это так опасно!

В ее глазах застыл безмерный страх – не за себя, за него. Это заставило сердце Рола сжаться от нежности и горечи одновременно.

Он опустился рядом с ней на мягкие, выделанные шкуры, расстеленные у костра, и начал готовить лечебные снадобья из собранных растений. Его пальцы, еще недавно державшие оружие, теперь осторожно разминали хрупкие листья, выдавливая целебный сок.

– Не быть по другому, Лия, – произнес он, и голос его стал хриплым, словно каждое слово с трудом вырывалось из пересохшей от ужаса глотки. – Они… они есть люди.

Ее глаза расширились от невыразимого ужаса, подобно двум темным озерам под грозовым небом.

– Великие предки! – прошептала она, откидываясь назад, словно от физического удара. – Они охотиться на мы!

В этих простых словах заключалась вся беспощадная правда их положения – они были не просто изгнанниками, они были добычей. Осознание этого повисло между ними, тяжелое и неумолимое, как каменный топор.

Рол протянул ей несколько серо-зеленых листьев с зазубренными краями.

– Вот, жевать это, – сказал он мягко, стараясь внести в голос успокаивающие нотки, хотя собственные нервы были натянуты до предела. – Помогать от боль.

Пока Лия послушно жевала горькие листья, морщась от их вяжущего вкуса, он начал осторожно обрабатывать ее рану. Она вздрогнула, когда его пальцы коснулись воспаленной, поврежденной кожи, но не издала ни звука. Лишь резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.