Софрана фыркнула, обняла, прижимаясь, потерлась щекой о рубашку.

– Глупый ты. Им позволить – они будут спать на уроках или болтать без умолку. Порой я думаю, что правильнее было бы сделать смешанный класс. Быть дурой перед мальчиками в разы обиднее, чем перед девочками. А насчет выбирать… Я хочу попробовать сделать разные программы и сформировать класс для сильных учениц. Остальные… пусть осваивают то, что есть. И если ты, мой дорогой муж, хочешь, чтобы их дети, когда они появятся, тоже пошли в школу, не советуй закрывать глаза на лень и бездарность моих учениц.

Харт с сожалением признал, что супруга права. Дети всегда выступают заложниками жизни родителей. И те, кто сейчас закончат школу, скорее всего, отправят туда же и своих детей.

– Что думаешь делать с теми тремя?

Софрана помолчала, потом со вздохом призналась:

– А что я могу? Дам им еще один шанс после каникул, хотя мне и мечтается сейчас об указе, в котором плохая по вине лености учеба будет приравнена к измене.

– Хочешь, чтобы я посадил твоих плохишей в камеру? – восхитился коварством жены Харт. – М-м-м, – промычал, утыкаясь ей в шею и едва сдерживая смех, – ради тебя я готов их даже покусать. – И он чувствительно прикусил нежную кожу.

Софрана ахнула, мгновенно отзываясь на ласку и обмякая в его руках.

– А давай, – предложил Харт, лихорадочно принимаясь расстегивать пуговицы на платье, – пропустим сегодняшний ужин. Отец поймет и простит, а ее величество только одобрит.

Три дня спустя.

Дворец больше походил на воплощение хаоса, чем на обитель правящей ветви. Слуги носились по коридорам с вымученными лицами. Детвора пыталась вспомнить о правилах приличия, но время от времени срывалась на бег или устраивала веселую игру прямо в парадной зале. А уж в прятки играли все, даже выпускники академии. По галереям чинно прогуливались целыми семействами, раскланиваясь, обмениваясь новостями, обсуждая предстоящую игру юных представителей Асмаса.

– Говорят, Шестому в этом году запретили в ней участвовать.

– И правильно. Сколько можно выигрывать?! Надо и другим дать шанс.

– Однако, как думаете, дражайший родственник, не отправить ли и нам детей в тот мир, откуда наша ассара? Может, и себе найдут какого наставника, а? Чем пламя не шутит?

– Потише, не менее дражайший родственник. Здесь столько ушей, что лучше нам укоротить наши языки. Мой старший говорит, что Шестой уже учится на безмолвных. И кто знает, не попросил ли его один из братцев помочь с охраной на праздниках?

Аль хмыкнул насмешливо – беззвучно, конечно. Отлип от стены и двинулся дальше, размышляя, включать ли в доклад эту пустую болтовню. Все равно проход на Землю под жестким контролем королевской семьи, так что пусть мечтают…

Посторонился, пропуская служанку. Размял шею. Работать при таком количестве народа было не просто сложно, а архисложно.

Даже башня принцев сейчас превратилась в кусочек хаоса.

Первый прибыл с женой и двумя взрослыми детьми. Второй – с наследником и яркой, громкоголосой и смешливой женой. Четвертый обошел всех по многочисленности семейства, хотя двое старших и не были родными, но жили все вместе. Пятый обещался быть позже: его задержали посольские дела. Седьмой все еще боязливо жался к матери и с удовольствием проводил время в покоях четвертого принца, скрываясь там от гостей. Ну а Шестой патрулировал дворец в поисках шутника.

И кто только не попадался под внимательным взглядом невидимки: целующиеся парочки (фу, гадость!), сплетницы и сплетники, даже воришку ухитрился поймать на воровстве конфет, – но шутник решил передохнуть. Ни черных снежинок, ни сугробов, ни замороженного пола.